14 Май 2013 В постели с Палачом (главы 18-28) |
В постели с Палачом (главы 18-28) Мистический триллер. Автор:Ятокин Дмитрий Алексеевич. г.Саратов. 2008г. Глава 18. Анна не чувствовала никакой опасности. Через два дня после её возвращения из Германии вернулся Гриша. У него было прекрасное настроение: бизнес развивался отлично, удалось заручиться согласием европейских партнёров об укрупнении банка, всё запланированное было выполнено в срок. И Гриша решил в качестве примирения преподнести жене сюрприз. Для проформы расспросив, как прошла её поездка на родину, удовлетворившись коротким ответом Анны: «Всё нормально», Гриша, весь таинственный, приступил к задуманному. - Аня, я знаю, что у нас сейчас не самый лучший период в наших семейных отношениях. – Анна от этих слов напряглась. – Я стал уделять тебе меньше внимания. Ты большую часть времени проводишь одна, и мы вольно или невольно отдаляемся друг от друга. Мне не в чем упрекнуть тебя. Анна пристально следила за выражением лица мужа, ей казалось, что вот сейчас он ей скажет: «Мне не в чем было упрекнуть тебя, но теперь я знаю всё: о тебе, и о твоей связи с моим злейшим врагом Лёвой Шапкиным. Какая же ты дрянь! Ты предала нашу любовь, и продолжаешь делать вид, что ничего не произошло!» Но Гриша говорил совсем о другом. - Во всех наших разногласиях я виню только себя. Ничего не говори, пожалуйста, послушай меня. – Анна попыталась вставить слово, но Гриша не позволил ей этого. – Если женщина остаётся одна, то в этом всегда виноват мужчина. Да, все последние годы я жил больше работой, чем семьёй. И только в эту последнюю нашу разлуку я вдруг понял, как жестоко ошибался. Все дни семинара я только и делал, что думал о нас, о нашей семье, о наших отношениях. Главный вывод, который был сделан мной – семья это тоже работа, это труд, преодоление и поиски совместных компромиссных решений. Пусть мой вывод и звучит по-экономически сухо, научно, прагматично, но мне так легче донести до тебя свои мысли. В семье нельзя постоянно эксплуатировать чувства – любовь и духовную близость. – Гриша взял Анну за руку. – Ты слишком дорога для меня и я не позволю трудностям развести нас. Все ошибки уже сделаны, хватит, пора начинать их исправлять. Нам обоим придётся постараться, придётся заставить себя вновь полюбить друг друга. Мы должны начать жить заново, не забывая нас прежних: молодых, юных, глупых и романтичных. Я повторюсь – нам придётся заставить себя полюбить друг друга, найти наши чувства, выскрести их из сусеков души, отряхнуть от приставшей за десятилетия обыденности и попробовать начать жить заново. Мы сможем сделать это только вместе, если мы хотим этого. Давай честно ответим на этот вопрос. Я -первый. Анна, я хочу быть с тобой! Ты дорога мне как прежде, я люблю тебя! Теперь ты. Только подумай хорошенько, если нужно время - я тебя не тороплю. - Нет, я готова ответить прямо сейчас. – Анна смотрела в глаза мужа. – Гриша, ты по прежнему дорог мне, ты мой муж и я хочу, чтобы у нас всё было хорошо, как в прежние годы. Давай пробовать вместе. С чего начнём? - А вот это уже вторая часть моего предложения. – Гриша обнял супругу и нежно поцеловал. Она ответила ему и крепко прижалась к его груди. – И я, надеясь в душе, что твой ответ будет положительным, приготовил для тебя сюрприз. То есть, для нас, но я о нём уже знаю. – Гриша глупо рассмеялся, он был счастлив. - Итак, приступаю к самому главному, к выносу сюрприза. Сюрприз в студию! Анна оглянулась, она подумала, что сейчас в комнату войдёт домработница или охранник и внесёт что-то массивное, бесполезное. Разочарование легко читалось на её лице, но Гриша продолжал держать паузу. - Але, ап! – И он виртуозно выхватил из рукава пиджака плотный продолговатый листок бумаги. – Вот, дорогая, мой сюрприз! Мы с тобой вместе отправимся в Ванкувер, в Канаду, где сядем на прекрасный океанский лайнер и совершим недельный морской круиз с заходом в Аляску. Представляешь, дорогая, на корабле зарезервированы для нас апартаменты пентхаус, к нашим услугам кинозал, бассейны, рестораны, ночной клуб. Для тебя SPA-салон, для меня – казино, для нас вместе теннисный корт. Вся эта роскошь будет целую неделю принадлежать только нам. Ну, и ещё конечно тысяче пассажиров, но мы их принципиально не будем замечать. Сделаем вид, что мы одни на этом «Ноевом ковчеге». На Аляске мы совершим вертолётную экскурсию к ледникам и айсбергам. Ну а я, как банкир, не смогу отказаться от поездки в парк «Золотой лихорадки Клондайка», где мы проедемся по легендарной железной дороге, построенной в 1900 году, которая перевозила алчущих старателей, в том числе и Джека Лондона! Ну так как, ты согласна плыть со мной на край света? - Согласна! – Анна упала в объятия мужа. – Дорогой, это так романтично! Не могу поверить! Неужели целую неделю мы будем вместе? Только ты и я? - Обещаю. У нас всё изменится к лучшему. Только вот что, любовь моя, у меня к тебе одна серьёзная просьба. – Гриша наморщил лоб. – Но сначала давай пройдём в мой кабинет, там и договорим. - А что случилось? Заинтригованная сменой разговора, Анна прошла вслед за Гришей в его кабинет. Он плотно прикрыл дверь и усадил жену в кресло, за боковой столик. - Я хотел бы попросить тебя, Анна, рассчитать нашу домработницу. – Анна непонимающе смотрела на мужа. – Понимаю, тебе покажется необычной и даже абсурдной моя просьба, но я прошу тебя выполнить её. Да, я не забыл, что сам настаивал на приход в наш дом прислуги, я помню, что ты была против. И сейчас я пришёл к такому же мнению – домработница нам не нужна. Нам не нужны в доме лишние глаза и уши, тем более такие любопытные, как у Галины. - Дорогой, а ты не преувеличиваешь? – Анна всё ещё была удивлена. – Всё же она освободила меня от части забот, у нас всегда приготовлена еда и чистый дом. Да и не замечала я, чтобы Галина проявляла к нашей жизни повышенный интерес. - Это потому, что ты всегда позитивно воспринимаешь людей, а я вынужден общаться со многими людьми и уверяю тебя, что часто люди специально рядятся в овечьи шкуры, чтобы потом острыми зубами урвать свой интерес. Поверь мне, Галина совсем не та, за кого себя выдаёт. Она вовсе не скромница и не пушистая кошечка, какой хочет казаться. Мне кажется, она что-то замышляет против нас. Ты не смейся, но я твёрдо убеждён, что и в наших разногласиях виновна именно Галина. Какую-то злую ауру привнесла в наш дом эта домработница, какой-то негативный заряд. Это может показаться глупым, смешным, но я так чувствую. Если бы она не была твоей школьной подругой, то я давно бы выставил её вон из нашего дома! Но я решил поговорить с тобой, предупредить о своих подозрениях и посоветовать удалить её подальше от нас. Мы заплатим ей за год вперёд, не жалко, лишь бы она оставила нас в покое! - Дорогой, всё же неудобно вот так сразу выставлять её на улицу? Давай я подумаю, как это сделать поделикатнее, а пока обещай, что ты не станешь притеснять её? - Хорошо, обещаю. Ладно, не будем столько времени уделять нашей прислуге, она того не заслуживает. Давай вернёмся к этому разговору после нашего отпуска. Идёт? Анна согласилась, хотя и не считала, что Галина является причиной их семейных разногласий. Но в одном Анна была солидарна с мужем - она бы тоже с удовольствием немедленно выгнала эту домработницу, если бы могла. Если бы не боялась ещё больших осложнений. Слишком много знала домработница такого, чего Анне самой хотелось бы забыть навсегда. Глава 19. Спустя месяц по возвращении из круиза у Гриши случилось чудо. Не совсем у Гриши, скорее, чудо произошло с Анной, но Гриша вписал это божественное событие на свой счёт. Что стало причиной чуда: действительно намоленная Анной и свекровью Божья помощь, океанский воздух, отдохнувший Гриша, вновь забурлившие чувства между супругами или что-то другое, но за неделю до Нового года Анна поняла, что беременна. Последующее ультразвуковое исследование показало, что Гришу в скором времени ждёт двойная радость: кроме того, что он станет отцом, так у него появится и столь желанный наследник – мальчик. Предполагаемая дата родов выпадала по подсчётам на конец лета, примерно на двадцатое августа. Времени было достаточно, но Гриша переживал больше всех. Он боялся, что они не смогут придумать имя мальчика до его рождения. Перебиралось множество вариантов. Традиционный – назвать Мишей в честь дедушки, предлагаемый Любовью Андреевной. Компромиссный, предлагаемый Анной – назвать сына Ваней. Экзотический, предлагаемый Гришей, у которого внезапно проснулась родовая кровь – назвать Иосифом. Все варианты отлично сочетались с именем Григорий в качестве отчества: Михаил Григорьевич, Иван Григорьевич, Иосиф Григорьевич. Стороны взяли паузу. Был ещё один человек, который, узнав, что у Анны будет сын, стал придумывать свой вариант имени, примеряя его к своему отчеству. Но мнение этого человека никого из семьи Любарских не интересовало. Во всяком случае – пока. Прошло три месяца приятного ожидания, как вдруг состояние эйфории, звенящёго счастья, в котором прибывал Гриша, лопнули в одночасье, как перетянутая струна. В тот роковой день весь его мир, казавшийся таким сказочным, бесконечным, глянцевым, с надеждами на наполненную старость, где будет много детей и внуков, зашатался, а затем и рухнул. Беду в очередной раз принесла почта. Разбирая деловую корреспонденцию, которой в избытке хватало и в офисе и дома, Гриша наткнулся на толстый конверт, на котором вместо обратного адреса была заполнена лишь графа «от кого» - «Ветхозаветный Благожелатель». В конверте был сложенный вдвое лист бумаги и журнал. Не взглянув на журнал, Гриша развернул листок. «Уважаемый Григорий Михайлович! Судя по тому, что ваша супруга забеременела, вы не вняли нашим предупреждениям и не рискнули провести её через обряд жён, подозреваемых в прелюбодеянии. Что ж, за вашу нерешительность придётся расплачиваться только вам, но теперь цена исправления ошибок возрастает, она будет равняться человеческой жизни. Чаша терпения Предков переполняется и я вынужден напомнить, что грехи ваши множатся, вы словно стараетесь бросить вызов заветам. До поры до времени мы закрывали глаза на нарушения вами божественных заповедей, давали вам шанс искупить грехи. Первое ваше отступление было замечено, когда вы связали себя брачными узами с женщиной, не рождённой в земле обетованной. Завет гласит: «Не бери себе жён, рождённых вне земли Ханаанской, дабы они не ввели тебя в блудодействие, почитая Богов своих. Ибо ты не должен поклоняться Богу иному, кроме Бога-ревнителя. Если будет уговаривать тебя жена - пойдём служить другим Богам, которых не знал ты и отец твой – не соглашайся с ней и убей её! Твоя рука прежде всех других должна опуститься на голову её, ибо она отвращала тебя от Господа твоего». Но вы совершили и второе отступление! Вы потакали прелюбодейству – это уже слишком! Кто дал вам право нарушить заповедь: «Если найден будет кто лежащим с женою замужнею, то нужно предать смерти обоих: и мужчину и женщину. Мужчину за то, что он опорочил жену ближнего своего, женщину за то, что она скрыла блуд. Только так искупится их грех». Опережая ваши жалкие оправдания о неведении того, что творила жена ваша, напомню, что совсем недавно вам была предоставлена возможность проверки жены «Священным Эликсиром Правды», которой вы не захотели воспользоваться. Горечь вскипает в груди Предков, представляющих, как от блуда родится ребёнок, который будет считаться наследником вашим. Коль забыли вы слова Мудрецов, то мы напомним: «Убейте всех детей мужского пола, рождённых от врага твоего, и убейте всех женщин, познавших врага твоего. Оставьте в живых лишь детей женского пола, чтобы взять их в услужение себе». В качестве доказательства обвинений против жены вашей, прилагаем неоспоримые свидетельства. Предупреждаем, что это последняя попытка Предков наставить вас на путь праведный. Вы сами поставили себя перед выбором: жизнь или смерть! В свидетелях у нас небо и земля. Молим вас избрать жизнь и исполнить те наказы, которые стоят перед вами. Ослушание приведёт к тому, что истреблены вы будете рукой врага своего! Аминь». Ничего не понимающий, напуганный угрозами, содержащимися в письме, Гриша отложил листок и взял в руки журнал. Это был январский номер «Высшего света», в котором обычно печатались статьи о светской жизни политических и артистических «звёзд». Пролистав несколько страниц, Гриша наткнулся на фотографию, которая будто обожгла ему пальцы – он выронил журнал и застонал. Теперь ему стал понятен смысл присланного письма. Обезумевший от гнева Гриша стал бесцельно шарить руками по столу, он хватался за ручки, степлеры, включал и выключал настольную лампу, пока ему не попался под руки массивный письменный прибор. Схватив его, Гриша запустил мельхиоровой подставкой в стену! Глава 20. Лев Аркадьевич, узнав о беременности Анны, посчитал, что Гриша Любарский на этот период возьмёт перемирие и прекратит боевые действия, но жестоко ошибся. Совсем скоро Шапкин понял, то против него проводится масштабная хитроумная спецоперация и предугадать, откуда будет нанесён следующий удар, просто невозможно. В один из обычных рабочих дней, когда Шапкин находился в заграничной командировке, ему позвонил помощник из Московского Представительства Сенатора по Сибирскому Краю. Бывалый кадровик, прошедший подготовку ещё в советской системе, на этот раз потерял всю свою немногословность: - Лев Аркадьевич, у нас ЧП! Даже не ЧП, а диверсия! Кто-то явно ведёт против вашей… нашего Представительства подрывную деятельность! Идёт буквальный подрыв нашей кадровой системы, причём с применением современного психологического оружия! - Я ничего не понял! – Ответил Шапкин недовольным тоном. – За противодействие диверсиям у нас отвечает Служба безопасности. Свяжитесь с начальником… - Лев Аркадьевич, в данном случае СБ не справится! Тут какая-то чертовщина или даже дьявольщина! - Хорошо, я готов вас выслушать. Только покороче, самую суть! - Самую, самую, Лев Аркадьевич! – В трубке было слышно, как кадровик отхлебнул воды. – Началось всё с бухгалтерии. У заместителя главного бухгалтера Адамовой растут двое сыновей, десяти и четырнадцати лет. Хорошие пацанята, умные, послушные. Но неделю назад старшего будто кто сглазил! Начал дерзить родителям, покуривать, задирать младшего брата. В один из дней, когда Адамова вернулась домой с работы, она застала ужасающую картину: младший сын лежит в луже крови, а рядом с ним валяется бейсбольная бита. Мать, предполагая, что сын пострадал от грабителей, вызвала милицию. Но оперативники быстро установили, что нападавшим был не кто иной, как старший брат! Он сам во всём признался! - А что с младшим сыном? – Шапкин записал в ежедневник фамилию работницы, намереваясь оказать ей материальную помощь. – Он умер? - Жив, слава Богу! Но лежит в реанимации, состояние очень тяжёлое. Адамова сама находится на грани жизни и смерти, так переживает о случившемся. Самое ужасное, что старший брат ни в чём не раскаялся! Утверждает, что отомстил младшему за чрезмерную любовь к нему родителей! - Да это прямо библейская история получается! – Шапкин присвистнул от удивления. – Каин убил Авеля лишь за то, что родители больше опекали младшего сына! Ну и дела! - И не говорите, Лев Аркадьевич! - Организуйте помощь Адамовой, подключите все компетентные службы. - Уже делаем, Лев Аркадьевич. Только вот помогать придётся многим! - Что это значит? - В нашем Представительстве стали один за другим случаться подобные библейским чрезвычайные происшествия. Следом за Адамовой беда пришла в дом руководителя направления по жилищному строительству Нойкина, отца троих детей. - Что у него случилось? Дети подрались между собой? - Хуже! Сам Нойкин сошёл с ума! Четыре дня назад мне позвонила его жена и сообщила, что Нойкина увезли в наркологическую лечебницу. В воскресенье Нойкин очень сильно перегрузился алкоголем, выгнал на улицу одного из сыновей и кричал на всю улицу, что не потерпит дома сына-хама. Всё бы ничего, да сам Нойкин выбежал на улицу абсолютно голым! - Это зимой-то? – Шапкин поразился. – Что же получается, он вообразил себя библейским Ноем, изгоняющим из дома сына Хама? - Уж и не знаю, что предполагать! – Вздохнул в трубке кадровик. - Это все чудеса? Или были ещё? - Были! Третий случай и вовсе ни в какие рамки не укладывается. Вчера милиция арестовала заместителя директора департамента по культуре Лотагревского. Ему предъявлено обвинение в растлении малолетних. - Этого нам только не хватало! – Шапкин чертыхнулся. – Он что, оказался «голубым»? - Да нет, с ориентацией у него всё в порядке. – Успокоил Шапкина кадровик. – А вот с мозгами и совестью беда! Он был женат во второй раз, усыновил двух дочерей жены от её первого брака. Девочкам семнадцать и пятнадцать лет. На днях Лотагревский заявил жене, что теперь он будет жить с приёмными дочками, как со своими жёнами. - Он что, изнасиловал их? - Девушки утверждают, что отдались приёмному папочке по согласию. Оказалось, что они обе беременны от него! Жена Лотагревского пыталась покончить с собой, но врачи её спасли. - Чёрт, тут без бутылки не разобраться! – Шапкин не сдержался. – Тут, как я понимаю, разыграна история Лота и его дочерей, переспавших с отцом для того, чтобы родить великие народы моавитян и аммонитян? Просто Содом и Гоморра! - Не знаю про народы, Лев Аркадьевич, но без психотропных веществ тут явно не обошлось! Или сектанты против нас войну затеяли! А может, антиглобалисты? Или конкуренты по спорту? Хотят очернить вас таким иезуитским способом? - Ничего, разберёмся со всеми! – Шапкин посуровел. – Вот что, Александр Семёнович, вы делайте всё возможное, чтобы не допустить утечки информации по этим… сюжетам в прессу. Нам сейчас только воя журналюг не хватало! Как раз накануне подписания соглашения о долгосрочном сотрудничестве нашего Края с Евросоюзом! Вы окажите помощь всем пострадавшим и подключите в работу департамент связей с общественностью. Если будет утечка в прессу – пусть подготовят достойный ответ. А я дам указания службе безопасности, пусть проверят каждый случай на предмет диверсии со стороны недружественных структур. Если возникнут ещё подобные «новости» - немедленно информируйте меня. До свидания. Шапкин отключил телефон и задумался. На ум сразу же пришло имя – Григорий Любарский! Но это уже было слишком! Получалось, что Гриша начал зажимать Шапкина в кольцо, устранять его подчинённых и тем самым подрывать реноме самого Шапкина? В кого будет нанесён следующий удар? Лев Аркадьевич похолодел и… схватился за Библию, которая всегда лежала среди книг, во всех кабинетах Шапкина, по всему миру. Шапкин начал лихорадочно перелистывать страницы, что-то бормоча себе под нос. Наконец, он нашёл то, что искал и стал внимательно вчитываться в текст книги «Бытия». - Вроде бы ничего страшного! Лаван, дядя Якова, отец Рахили и Лии. Яков любит Рахиль, но его обманом женят на Лие. Потом он всё же женится на Рахиль. Ну и что? Яков крадёт стада у Лавана и сбегает с жёнами. Так! Но ведь дело кончилось миром? Лия родила Якову сыновей и дочку, Рахиль тоже родила сыновей? Все довольны? Но где же подвох? Или я впадаю в маразм? Шапкин захлопнул книгу. Так ничего и не придумав, Лев Аркадьевич решил поручить разгадку этих тёмных дел тому, кому это положено по должности. Он попросил секретаря соединить его с начальником службы безопасности. - Леонид Алексеевич, вы в курсе событий, которые происходят среди сотрудников нашего московского представительства? Уже работаете над этим? Вот и хорошо! Возьмите в разработку ещё одного человека, только негласно. Меня интересует он сам, его родственники, друзья, коллеги. Да, с момента рождения. Что? Я не сказал, кто это? Запишите – Анна Ивановна Лаванцова. Это её девичья фамилия, сейчас она носит фамилию – Любарская. Шапкин положил трубку телефона и забарабанил пальцами по столешнице. Потом он выдвинул боковой ящик стола и вынул оттуда журнал «Высший свет». Глава 21. Заслышав грохот, в кабинет мужа вошла встревоженная Анна: - Что случилось, дорогой? Я слышала шум. - Я даже не знаю, как тебе объяснить, что случилось. – Гриша, безумно улыбаясь, протянул жене журнал. – Может, ты сможешь объяснить, что случилось? Анна с недоумением взяла из дрожащих рук Гриши журнал, взглянула на фотографию и сразу всё поняла. - Ясно. – Анна вздохнула и опустилась в кресло. - Гриша, мне нужно было тебе рассказать об этом раньше, но я не решалась, не могла причинить тебе боль. - И тем самым ужалила меня ещё больнее! Это ведь предательство! – Взвизгнул Гриша. - Как ты могла так со мной поступить? - Я сама не понимаю, как это произошло. – Анна закрыла лицо руками. – Как-то навалилось всё сразу. Обида на тебя - за то, что ты перестал интересоваться мной, как женщиной. Разочарование в самой себе. Тоска по своей женской доле. Ощущение одиночества, своей никчемности – словно пелена упала на глаза. Вот тогда и появился он, будто брошенный мне спасательный круг, чтобы я не утонула в своей горечи. - Ты ещё и обвиняешь меня в том, что случилось? – Гриша подскочил в кресле. – Посмотри на эти снимки: ты веселишься, улыбаешься, обнимаешься с этой сволочью Шапкиным! Где тут печаль или тоска? Тут налицо любовь! - Не говори так, Гриша! Никакой любви между нами не было! Во всяком случае, с моей стороны. Это простое увлечение, которому я невольно поддалась. Да, всё началось с лёгкого флирта, потом я, как дура, увлеклась, подпала под его обаяние. Называй это изменой, дурью, блажью, но только не любовью! Ничего подобного, что я испытывала с тобой – между мной и Шапкиным не было. Очень скоро я поняла, что совершила самую большую ошибку в моей жизни – и решительно порвала все отношения с этим человеком. Ты можешь мне не верить, но уже давно эта страница жизни перевёрнута, Шапкин не представляет для меня никакого интереса. Дорогой, каждому человеку дано право на ошибку. Я его использовала и имею право на прощение. Клянусь нашим будущим сыном – я люблю только тебя! - Клянёшься нашим ребёнком? – Гриша пристально смотрел на Анну. – Ты, наверное, и в церковь сходила, попросила отпущения грехов? - Ещё нет, но если ты хочешь – завтра же схожу. А лучше давай сходим вместе? - Вместе сходим в церковь? – Гриша нервно рассмеялся. – К сожалению у нас с тобой разные Боги! А вот за поспешную клятву тебе придётся отвечать: не только перед Богом, но и передо мной! Ведь это не мой ребёнок? Ты солгала мне? - Что ты говоришь, Гриша? Как ты можешь так говорить о нашем с тобой сыне? – Анна заплакала. - Успокойся, Анна, тебе сейчас нельзя волноваться. – Гриша вспомнил о положении Анны и постарался взять себя в руки. - Выслушай меня спокойно. Мы с тобой прожили почти двадцать лет и детей у нас не было, так? Где мы только не обследовались: и в России, и за границей, везде ответ был один – искусственное оплодотворение или надежда на чудо! Вдруг ты закручиваешь роман с Шапкиным и – чудо происходит, ты беременеешь. Теперь вопрос для детской задачки – от кого ребёнок? - Как тебе не стыдно, Гриша? – Анна почти с ненавистью смотрела на мужа. – Неужели ты думаешь, что я стану тебя обманывать и при этом клясться здоровьем ребёнка? Ты за кого меня принимаешь? - За неверную жену. – Гриша был невозмутим. - Послушай, ты сейчас меня сильно обидел. – Анна встала. – Лучше бы ударил рукой, чем этими словами, было бы не так больно и обидно. И, знаешь что? Теперь мне абсолютно всё равно, что ты обо мне думаешь и будем ли мы с тобой вместе. После таких оскорблений вряд ли я смогу находиться рядом с тобой. Только знай, что бы ты ни напридумывал в своём больном воображении – ребёнок зачат от тебя. А захочешь ты его признать или нет – дело только твоё! - Подожди, Анна, не горячись, присядь, тебе нельзя волноваться. Гриша встал из-за стола и подошёл к жене. Его обескуражил отпор, данный ему Анной, и это несколько поколебало его уверенность. - Извини, может я и вправду сказал что-то обидное для тебя, но ты должна понять мои чувства. - Какие чувства, Гриша? Чувства мужа, отца? Ты только что отказался от меня и от своего сына. - Не говори так. – Гриша опять начал злиться. – От своего сына я никогда не откажусь, не наговаривай на меня. Просто у меня есть веские основания для сомнений. Конечно, мне хотелось бы безоговорочно поверить тебе, но ведь ты первой заложила камень в фундамент лжи под наше семейное счастье. Хорошо, хорошо, ты только не волнуйся. – Гриша взял жену за руки. – Сейчас главное, чтобы ты была спокойна и без осложнений родила ребёнка. – Анна заметила, что Гриша не сказал – «родила сына». – Ты права, нам нужно перевернуть ту… Нехорошую страницу в наших отношениях и начать жить заново. Вот только, Анна, у меня есть одна небольшая просьба. Пообещай, что выполнишь её? - Хорошо. – Вздохнула Анна, хотя и поняла, что ничего хорошего от этой «просьбы» ждать не придётся. – Говори. - После рождения нашего ребёнка, нашего сына, - Гриша фальшивил голосом, - позволь мне провести тест на ДНК. Чтобы снять все, э-э-э, лишние вопросы… Ну, сомнения… Подозрения, что ли? И тогда, обещаю тебе, я забуду обо всех недоразумениях, о Шапкине, и мы снова будем жить одной, дружной семьёй. Даже лучше, чем прежде. - Чем прежде? Мне кажется мы уже никогда не сможем жить как прежде, а тем более счастливо. Да и будем ли мы семьёй? – Анна погрустнела. – Разве семья может держаться на тесте ДНК? Ты правильно заметил, у нас разные Боги, но ведь любому верующему человеку не требуются доказательства существования Бога? Они просто верят в него и счастливы своей верой. А ты, что предлагаешь ты? Ты не веришь даже очевидному, ты не веришь мне! Тебе не достаточно моего утверждения, что ребёнок – твой сын? Хорошо, делай как знаешь, мне всё равно. – Анна встала. – Я устала от этого разговора, пойду прилягу. - Иди, дорогая, и не переживай ни о чём. Я уверен, что всё у нас будет хорошо. Мы заживём счастливо с нашим малышом. – Гриша изобразил елейную улыбку, но Анна, не смотря на него, вышла из кабинета. Когда жена закрыла за собой дверь, Гриша, почувствовавший, что ноги предательски дрожат, невольно опустился в кресло. Ему нужно было успокоиться, начать рассуждать здраво и, как обычно, рационально. Машинально вытянув ящик стола, Гриша запустил в него руку и нащупал спасительный камушек, свой талисман. Сжав его в руке, невольно проверяя «реакцию» камня на случившееся, он ощутил разливающееся по ладони тепло, излучаемое камушком. Гриша с недоумением повертел кусочек горной породы в руках. Он ожидал совсем иной реакции, готовился к ощущению холода, а тут, наоборот - комфортная, расслабляющая температура, снимающая стресс. Что это значит? Что камень «не считает» случившееся бедой и «намекает», что всё будет хорошо, что серьёзных поводов для беспокойства нет? Или Грише попросту нужно выбросить этот никчемный булыжник, которому он напрасно приписал колдовские чары, уверовав себя в том, что камень может не только предсказывать будущее, но и оберегать от напастей? Совсем сбитый с толку, Гриша тяжело вздохнул и вернул камень на своё место, в ящик стола. Пусть себе лежит, денег ведь не просит? Глава 22. Больше к разговору об установлении отцовства Гриша не возвращался. Жизнь вошла в привычную колею, во всяком случае видимо. Он вновь закрутился на работе и даже дал себе установку забыть обо всех семейных разногласиях. Но письмо от «доброжелателя» почему-то не выбросил, а убрал в сейф. Туда же, где уже лежали первое «ветхозаветное» письмо и флакончик с «горькой водой». Пересилив свой гнёв, сознавая, что на время беременности нужно отложить все боевые действия и заключить перемирие, Гриша принял для самого себя судьбоносное решение. Если после рождения ребёнка выяснится, что сын рождён от него, то он забудет об измене жены и поквитается с одним лишь Шапкиным, постарается раздавить его. Ну, а если и ребёнок не от него – тогда дальнейшая жизнь и судьба всех троих: Анны, ребёнка и Шапкина перестанут его интересовать. Гриша будет свободен в выборе способа отмщения. Вместе с приближавшимся сроком родов нарастало и беспокойство. Причём у всех. Анна нервничала по понятным причинам – рожать ей предстояло в первый раз. Любовь Андреевна, как и положено матери, переживала за всех – за невестку, за будущего внука и за Гришу, который, с каждым днём становился всё грозовее и грозовее. Незадолго до родов масла в огонь всеобщей нервотрёпки подлила Анна, заявившая мужу и свекрови, что рожать она будет только у себя на родине, в небольшом городишке Вязьма Смоленской области. Гриша попытался убедить жену, что безопаснее рожать в столичном роддоме, где он обеспечит все условия: от палаты «люкс» до светил медицины. Но все доводы натолкнулись на жёсткую формулировку Анны - «я так решила, мне так спокойнее!». И Гриша махнул рукой – делай, как знаешь! Анна и сама не могла понять, откуда у неё родилось такое чёткое желание – рожать именно на родине? Может, захотелось почувствовать ауру, энергию мест, где она родилась, где познала первую любовь, где остались все юношеские надежды? А, может, это было обычной блажью беременной женщины, которой неизвестно по каким причинам хочется всего необычного? Или сама судьба подталкивала её к этому выбору? Не в силах самой разобраться в душевных желаниях, Анна поступила по-женски нелогично: вбила в свою голову, что так будет лучше для ребёнка! А раз так – то и обсуждать нечего, всё и так ясно! Глава 23. Утренний город казался сказочным, заколдованным злой королевой. Улицы были пусты, жители исчезли. Машины стояли у тротуаров, обездвиженные и погружённые в сон. Не было слышно ни тявканья собак, ни мяуканья кошек, ни даже противного карканья нахальных чёрных ворон. Взмахом волшебной палочки невидимой паутиной сковались деревья, ни один листочек не в силах был шелохнуться. Ветер загулял вдали от этих негостеприимных мест, наверняка заблудившись в раздольях степей и лугов. Казалось, никто и ничто не могли разбудить обитателей взятого в плен чародейства огромного мегаполиса. Как вдруг, как в сказке, когда в волшебную дудочку протрубил сказочный принц - тишину города одновременно разорвали биения курантов на Спасской башне Кремля и гул сирены «скорой помощи», на бешеной скорости проскакивающей перекрёсток. В тот же миг город ожил: заработали двигатели автомобилей и автобусов, зашуршали подошвами туфель об остывший за ночь асфальт спешащие по своим делам горожане. Испуганно, редко, застучали по крышам домов первые капли проснувшегося дождя. По-боевому замахали мётлами дворники, старавшиеся даже в непогоду показать свою ретивость. Слава Богу, и в это утро Москва смогла продемонстрировать всем, что её не удастся заколдовать никому, даже могущественным тёмным силам. Несмотря ни на что, летописец вечности опустил перо в чернильницу замешанных кем-то всезнающим былей и небылиц и принялся выводить на чистом листе с датой 13 августа 2007 года первые строки. А пока машина «скорой помощи», вырвавшись из столичных, не ласковых дорожных объятий, понеслась по Можайскому шоссе в сторону Смоленска. Ей предстояло проделать не близкий путь длиной в двести километров. Зачем? Этим вопросом были озадачены многие люди, в том числе и охранники Любарского, не разрешившие Григорию Михайловичу в целях его безопасности сесть в машину «скорой помощи», поближе к жене. А он, не в пример обычного, не очень то и возражал Охрана Любарского была напряжена из-за недавнего покушения, когда машину банкира обстреляли из леса. Стрелявших, как и положено, найти не удалось. Следователи уцепились за версию «орехово-медведковской преступной группировки», которая якобы собиралась выкрасть Любарского и потребовать за него выкуп. Дело так и осталось до сегодняшнего дня нераскрытым, но, похоже, это всех устраивало, в том числе и самого Григория Михайловича. Уж он-то точно знал, на чью мозоль недавно наступил, чьи интересы ущипнул. Гриша на сто процентов был уверен, что это не было покушением: какой дурак будет стрелять с пятидесяти метров из автомата по бронированному «мерседесу»? Дилетант? Таких в их среду не подпускают. Григорий Михайлович прекрасно понимал, что на него не покушались, а всего лишь тактично предупреждали: не всё вокруг твоё, господин Любарский, нужно кое-чем поделиться! Кто предупреждал? И на этот вопрос Гриша имел чёткий ответ – конечно же Шапкин! Не понимал, зачем нестись в такую даль и водитель «скорой помощи» Корней Петрович, немолодой и обстоятельный, по старой шофёрской привычке считавший, что машина – вещь одушевлённая, с которой обязательно нужно разговаривать. Корней Петрович, или, для молодёжи, просто дядя Корней, всю дорогу бурчал себе под нос, проклиная этих чудаковатых «новых русских», которым вечно неймётся. Не то, чтобы дядю Корнея утруждала длинная дорога, нет, тревога была вполне прозаической – почти лысая левая покрышка, которую он так и не успел заменить. Куда там заменить! Корней Петрович только и успел раскинуть инструменты, расстелить мягкую фуфайку на заботливо подложенный под передок картон, подоткнуть домкрат и поплевать на крепкие, потемневшие от машинного масла мозолистые руки, как тут же на него налетела диспетчер, и сразу понесла в крик: «Корней Петрович, опять вы разлеглись, опять машина неисправна! У нас срочный вызов, важной шишке нужно доставить жену в Смоленскую Вязьму. Все машины на выездах, а клиент ждать не может, у него каждая минута стоит тысячу баксов. Быстрее закручивайте свои гайки и подавайте транспорт к главному входу. Бригада вас ждёт! У вас на всё про всё пять минут». При таких криках Корнея Петровича затрясло как припадочного, руки сами выронили баллонный ключ. Он готов был объяснить этой профурсетке с маникюром, что закручивать нужно не гайки, а болты, что на лысой резине даже важную шишку далеко не увезёшь, но лишь привычно сглотнул все достойные случая шоферские нецензуры и кряхтя стал опускать домкрат. Обиду рассосало упоминание конечного пункта маршрута – Вязьма! Это был родной Корнею Петровичу городок. Там он родился, там освоил водительское искусство, долгие годы крутил баранку то на рейсовом автобусе, то в милиции, то в «пожарке», то в «скорой». В конце восьмидесятых годов Корнею Петровичу пришлось покинуть родину и перебраться в Москву. О причинах такого переезда Корней Петрович не любил рассказывать. Да и вспоминать не любил – столько лет прошло, всё, что было, успело быльём порасти. Зачем ворошить старое? Забрав бригаду и роженицу, Корней Петрович выехал за город и, прибавив скорости, покатил по ровному шоссе. - Дядя Корней, чего вы такой насупленный? – Сидевший рядом с водителем молодой врач, белобрысый и веснушчатый, взглянул на него со счастливой улыбкой. – Посмотрите, день какой выдался отличный: дождь кончился, солнышко проглядывает, дорога свободная, клиент денежный – что вас не устраивает? - Эх, молодежь, без году неделя на работе, а уже о деньгах думаешь! Ты бы о людях подумал, о больных, как их на ноги скорее поставить. – Сокрушённо покачал головой Корней Петрович. - Так я о них только и думаю! О больных и о деньгах. – Врач покосился назад, в салон - не слышно ли там их беседы – и продолжил рассуждения. – Знаете, дядя Корней, мне даже по ночам снятся странные сны. Будто в Москве живут одни богатые люди и все они больные. Представляете? Чихают, кашляют, у всех аппендицит и язва желудка. В больницах, поликлиниках огромные очереди. Все ругаются, суетятся, хотят пролезть без очереди, и суют нам, врачам, в карманы, в ящики столов огромные пачки денег. А мы ходим, задрав носы и покрикиваем на них. Одним словом, врач – это звучит гордо! - Э, милок, да ты прямо больничный мечтатель! Где ты видал богатых и больных? – Корней Петрович повеселел. – Слушай, а что, и взаправду муженёк этой бабёнки большой шишкарь? - Да ты что, дядя Корней, с Луны свалился? – Шёпотом ответил врач. – Это же жена самого Любарского, банкира, почти что олигарха! Вы что, телевизор не смотрите? На него недавно покушение было. - Ну и как, выжил? – Корней Петрович искренне обеспокоился, чем вызвал смех у врача. – Ах, да, он же за нами едет. Вон, у него и маячок на крыше стоит, и охрана за ним на «мерине», как жеребцы пристяжные прут. Тьфу ты, как каторжане едем, под конвоем. – Корней Петрович глянул в зеркало заднего вида. За «скорой помощью» как привязанные ехали два «мерседеса» - «шестисотый» Любарского и джип сопровождения. – А ента, бабёнка его, она часом не банкирша? - Да вроде бы нет. А впрочем, откуда мне знать, может и вместе с ним деньги лопатой гребёт. А вам то что? - Лицо её мне знакомо. А вот где встречались, никак вспомнить не могу. Теперь всю дорогу мучиться буду. Может, землячка? - Да вы бы спросили у неё, она вроде ничего женщина, на новорусскую стерву не похожа. Или у охранников поинтересовались бы. - Да я попытался у неё спросить. – Корней Петрович поёжился. – Так охранник так зыркнул на меня, словно скальпелем по сердцу полоснул. И чего их в такую даль понесло? В Москве, чё ли, больниц мало? Или там, на родине моей, какое светило объявилось? - Шут их разберёт. У этих небожителей такие причуды, что нам, простым смертным не понять. Наше дело доставить их по указанному адресу в целости и сохранности и сдать на баланс тамошней больницы, пусть у тех врачей голова болит. А то, случись чего с этой мамзелью – греха не оберёмся. Хотя время у нас есть, роженица могла бы дома недельку преспокойненько отлёжаться, на шёлковых простынях. - Храни нас Господь! – Корней Петрович перекрестился. – Хучь бы уж моя ласточка не подвела! А то не ровён час покрышка рванёт и окажемся мы с этой банкиршей в кювете! Самим «скорая» понадобится. Корней Петрович собрался плюнуть трижды через левое плечо, но, не вовремя вспомнив шоферскую мудрость - не плевать против ветра, лишь постучал костяшками пальцев по голове. У него как-то тревожно заныло сердце, словно предчувствуя скорую беду. Глава 24. Однако до Вязьмы удалось добраться без происшествий. Кортеж остановился перед зданием местного роддома. Выйдя из машины, Григорий Михайлович приятно поразился увиденным. Больница оказалась не сельской развалюхой с нарисованным красной краской крестом, а современным трёхэтажным зданием из стекла и бетона, с удобным подъездом для машин и пандусом для каталок. Анну повезли в приёмный покой. Гришу врачи попросили подождать в вестибюле роддома, больше напоминающим средиземноморский дворик: журчащий фонтан, огромные тропические цветы в кадушках, экзотические рыбки в огромном аквариуме. Спустя десять минут к Грише подошёл молодой, но очень уверенный в себе врач роддома, видимо интерн. - Здравствуйте. - Здравствуйте. – Гриша с сомнением оглядел врача и прочёл на бейджике его должность: врач-анестезиолог. – Я Любарский, муж поступившей к вам роженицы. Скажите, какие могут понадобиться лекарства, я всё достану. Если нужна кровь - я организую. И ещё один момент, молодой человек. – Гриша взглянул на врача. - Я человек состоятельный, как вы могли догадаться, поэтому всем сотрудникам, участвующим в родах, будет предоставлена солидная финансовая поддержка. Говорите, что необходимо купить, я запишу. – Гриша вынул из кармана пиджака электронную записную книжку. - Ну что вы! – Засмеялся врач. – Все будущие отцы одинаковы – сразу начинают с денег! У нас не обычный провинциальный роддом, а современное, оборудованное по последнему слову техники лечебное учреждение, финансируемое из специального страхового фонда. К нам рожать едут со всей округи: из Смоленска, Калуги, Ржева, Калинина, Тулы и даже из Москвы. А всё благодаря заботам нашего спонсора! Нацпроект улучшения демографической ситуации в стране полностью работает в нашем роддоме. Не волнуйтесь, у нас практикуют высокие профессионалы и ошибки в нашей деятельности исключены. Главврач роддома Навроцкий Яков Моисеевич и вовсе кандидат медицинских наук, заслуженный врач России! - Я нисколько не сомневаюсь в вашей квалификации и в квалификации Якова Моисеевича. – С некоторым сарказмом произнёс Гриша. – И всё же я хотел бы попросить вас повнимательнее отнестись к моей жене. Если честно – это её идея рожать здесь, в этой глуши. Для меня было бы спокойнее определить её в московский роддом, в тот, который я поддерживаю своими благотворительными акциями. А, кстати, кто этот ваш сказочный спонсор, который решил вложить деньги в «социалку»? - О, это большой души человек. – Врач поднял вверх палец. – Да вы наверняка его знаете – Шапкин Лев Аркадьевич. - Кто? Шапкин? – Любарский вскочил с диванчика. - Господи, ну почему на моём пути всегда возникает Шапкин? Почему он вечно путается под ногами? – Зло прошептал Гриша. - Что вы сказали? – Не понял врач. - Нет, это я так. Вы правы, Лев Аркадьевич – большой души человек. Без него даже детишки не смогут родиться, он и в этой сфере весьма преуспел. – Двусмысленно и непонятно для врача резюмировал Гриша. – Мне нужно немедленно поговорить со своей женой. Я ещё раз попытаюсь уговорить её уехать рожать в Москву. - Нет, что вы, этого нельзя делать. – Отчего-то испугался врач. – Разве вы не знаете о психопрофилактической подготовке женщин к родам? Никаких волнений! Отрицательные эмоции в предродовой период исключены! У роженицы может развиться синдром родовой боли, а это приведёт к серьёзным осложнениям во время собственно родов. И потом, вашу жену уже оформили и наверняка определили в предродовую палату. - Как же так? Я хотел поговорить с ней, поддержать. - У вас ещё вся жизнь впереди, наговоритесь. – Врач засмеялся и встал. – А пока вы езжайте домой, отдохните, а завтра приедете, повидаетесь с женой. - А вдруг она за это время родит? - Нет, это исключено! – Улыбнулся анестезиолог. - Врачи со «скорой помощи» передали нам сопровождающие документы из женской консультации. По ним выходит, что роды должны состояться примерно через неделю. Это хорошо, что вы привезли жену заранее. Она полежит под нашим наблюдением, привыкнет к обстановке, познакомится с персоналом – психологический настрой очень важен для рожениц. - Хорошо, доктор, спасибо. – Гриша тоже встал. – Вот вам моя визитка. Звоните в любое время при малейшей необходимости. – Гриша пожал руку врача и направился к выходу. Через пять минут персонал роддома наблюдал торжественный отъезд «шестисотого мерседеса» Любарского и джипа сопровождения. Две молодые женщины, врачи или медсёстры, наблюдали за отъезжающей кавалькадой из окна второго этажа. - Это кто же такие важные? Спонсор наш? - Да нет, это банкир московский свою жёнушку к нам определил - рожать ей через неделю. - А как фамилия банкира? - Любарский. Вот везёт же некоторым бабам: сама вроде так себе, ничего особенного, а муж банкир! - Э, нашла чему завидовать! У них, у богатых, свои слёзы. Читала я про девоньку эту в «жёлтой» прессе. Стерва – та ещё! Мужу рога наставила, да не с кем-нибудь, а с его заклятым конкурентом. - Да ты что? И что же он, Любарский этот, смолчал? - Пока смолчал. Решил дождаться рождения ребёнка, а потом уже расправу чинить. Вопрос ведь острый – от кого ребёнок? Журналисты болтают, что этот банкир – сущий зверь! Пригрозил порешить и жену и ребёнка, если окажется, что рождён тот от любовника. - Вот это кино получается! - Бери выше, тут не кино, тут целый криминальный роман выписывается! Чует моё сердце, ещё и нас всех втянут в их семейный сериал, поучаствуем и мы в их разборках. Просто так, без кровавых слёз, его жёнушка из роддома не выберется! Если вообще выберется! - Да ну тебя, типун тебе на язык! Накаркаешь ещё беды. - А что её каркать, она сама к нам сегодня пожаловала. Да как обычно, не одна - теперь только ворота отворяй, да трупы выноси! - Всё, пошли, хватит болтать! А то чего доброго хватятся нас. Как бы и нам под горячую раздачу не попасть! Глава 25. Когда Анну оформляли в приёмном покое роддома, в кабинет заглянул пожилой врач. - Здравствуйте, Яков Моисеевич! – Заискивающе поздоровалась с ним медсестра, измеряющая Анне давление. - Здравствуйте, здравствуйте, голубушки! У нас новая пациентка? Как вы себя чувствуете, дорогуша? – Молодящийся главврач с подкрашенными волосами оценивающе оглядел Анну, уже переодетую в больничный халат. - Спасибо, хорошо. – Анна внимательно смотрела на врача, пытаясь что-то вспомнить. - Ну и ладушки. – Заметив её взгляд, главврач и сам наморщил лоб. – Как ваша фамилия, голубушка? - Любарская. Анна Ивановна Любарская. – Прочитала по медицинской карте медсестра. - Любарская? – Главврач покачал головой. – Простите за назойливость, сударыня, а как фамилия вашей матушки? - Моя девичья фамилия Лаванцова. А почему вы этим интересуетесь? - Простите меня, старика, за бестактность и излишнее любопытство. Не буду вам мешать, продолжайте. – Главврач слегка поклонился и, ещё раз взглянув на Анну, торопливо вышел. Когда за главврачом закрылась дверь, медсестра брезгливо поморщилась: - Нашего Якова Моисеевича никакие годы не берут! Всё бы ему на молоденьких заглядываться! Никак не успокоится, чёрт старый! Никогда не могла понять – и чего это мужики на акушеров и гинекологов учиться идут? Что их туда так манит? На голых баб поглазеть? В крайнем случае можно и на терапевта выучиться, или на дерматолога. Чего такого интересного они внутри нас разглядеть пытаются? Что за страсть руками к нам во влагалище залезть? Импотенты, что ли? Или маньяки? - Таких людей, как ваш главврач, называют извращенцами. – Анна не просто говорила, она чеканила слова. – Кого-то из них тянет на беременных, кого-то на несовершеннолетних, а кого-то исключительно на девственниц. Я одного такого урода даже лично знаю! - Ой, мамочки! – Испуганно вскрикнула медсестра. – И что он, на воле, не в тюрьме? - Нет. Его никак не удаётся засадить. Но правосудие скоро свершится и возмездие настигнет его! Я в этом абсолютно уверена! – Лицо Анны покрылось красными пятнами. - Что такое? Вот те раз, давление у вас подскочило! – Медсестра ещё раз приладила к руке фонендоскоп. – Разговорились мы о маньяках, будь они неладны, а вам сейчас волноваться никак нельзя. Нет у нас в роддоме маньяков, а Яков Моисеевич просто старый чудак. Давайте-ка я вас до палаты провожу. Приляжете, вздремнёте, силы восстановите, а на завтра муженёк к вам приедет, проведает. Вот так! – Медсестра заботливо поддержала Анну под локоть. – Палата у вас отдельная, мешать никто не будет. - Роды у меня главврач принимать будет? – Неожиданно спросила Анна. - Да что вы, голубушка! Не беспокойтесь! Врачей у нас и без Моисеича хватает. Приставят к вам врача-женщину, молодую, хваткую. У неё осложнений тьфу-тьфу-тьфу не бывает, ей будто сам Господь роды принимать помогает. Пойдём, касатушка, пойдём. В это время дверь кабинета слегка приоткрылась и в щелочку кто-то заглянул. - Кто там? Заходите! – Крикнула медсестра, поддерживая Анну под локоть. Но в кабинет никто не вошёл. Дверь захлопнулась, послышались быстрые шаги. Выйдя из кабинета в коридор, Анна увидела, как за угол забежал кто-то, одетый в белый халат. - Что это ещё за беготня по коридорам? – Удивлённо воскликнула медсестра. – Нужно старшей доложить, а то молодёжь совсем разгулялась. Так недолго и пациентов распугать. Пойдёмте, нам сюда, к лифту. Глава 26. Яков Моисеевич шёл по коридору к своему кабинету, не замечая никого и не слыша, как с ним здороваются сотрудники. Он морщил лоб и бормотал себе под нос: - Где же я её видел? Симпатичная бабёнка, располагающая. Лаванцова? Знакомая фамилия, но откуда? Теперь всю ночь буду мучиться! Он вошёл в кабинет, запер дверь на ключ и достал из шкафа бутылку коньяка. Налив рюмочку, главврач лихо опрокинул её и закусил шоколадкой. Растёкшееся по телу тепло отразилось благодушием на лице. Навроцкий почмокал, поцокал языком и вдруг закашлялся. - Господи, неужели это она? Точно, у той девчонки была фамилия Лаванцова! – Покрасневший от кашля Навроцкий упал в своё кресло. – Что же теперь будет? Ох, не к добру эта встреча. – Покачал он головой. – И ведь как меня уговаривала моя Берта – иди на пенсию, иди, старый, на пенсию – нет, упёрся и всё тут! Чего тебе Яша не хватает? Что, не всех баб ещё перепробовал? Вот теперь и будешь расхлёбывать грехи молодости! Теперь-то уж точно выкрутиться не удастся! Куда бежать, где замаливать грехи? Ох, Яша, беда, беда идёт большая! Видно сам чёрт притащил эту Любарскую в мой роддом! Господи, спаси хоть душу мою грешную, если не жизнь. – Яков Моисеевич воздел лицо к потолку. – А если сможешь жизнь спасти, то обещаю – после выписки этой Любарской сразу заявление об уходе на стол! И свечки во все церкви и синагогу. По пять свечек на каждую церковь, всех Богов задобрю. Всех не получится! – Навроцкий махнул рукой. - Да ладно, тут главное пообещать! Господь милостив, он и без свечек вспомнит обо мне. Может, ещё выкручусь? Чем чёрт не шутит? Яков Моисеевич, немного успокоившийся, выпил ещё одну рюмку коньяка и вскоре клюнул носом, заснув прямо в кресле. По кабинету разнеслась лёгкая храпотца. Глава 27. Тем временем кортеж Любарского на большой скорости приближался к Москве. Гриша пытался переключиться на профессиональные дела, но мысли всё время «убегали» в Вязьму, в роддом, к Анне. И к Шапкину. Гриша потряс головой - Лев Аркадьевич становился навязчивым видением. Он будто сидел рядышком, в лимузине и искоса поглядывал на Гришу, поигрывая улыбкой: то презрительной, то ехидной, всем своим видом красноречиво говоря: «Ну что, любезнейший Григорий Михайлович? Уел я тебя? Тебе захотелось сбежать от меня в провинцию? Так я и тут тебя достану, заключу, можно сказать, в родственные объятия. Ты ведь математик, Гриша, прикинь на пальцах: возникновение сегодняшнего события – это случайность или закономерность? Твоя жена хочет рожать только у себя на родине, в роддоме, который содержится на мои спонсорские вливания. И после всех этих известий ты упрямо продолжишь твердить, что твоя жена родит ТВОЕГО сына? Какой же ты, Гриша, наивный дурак!» Гриша сжал кулаки, готовясь нанести нахалу ответный аргумент, но планы сорвал водитель, громко чертыхнувшийся: - Григорий Михайлович, впереди огромная пробка, мы можем застрять на несколько часов. - Что случилось? – Гриша, нехотя разжав кулаки и тяжело вздохнув, подался вперёд. - Что у нас может случиться: или авария, или ремонт дороги! Что будем делать? - Пусть на этот вопрос тебе ответит начальник моей охраны, а то он молчит, будто ему зарплату за последний месяц не заплатили. – Гриша недовольно взглянул на сидящего впереди начальника своей охраны, который, внимательно глядя вперёд, оценивал ситуацию. – Только учтите, у меня совещание в Центробанке и опаздывать чревато. - Будем прорываться, Григорий Михайлович. Если понадобится - с боем. – Начальник охраны повернулся к Грише, но по его невозмутимому лицу было непонятно: говорит ли он серьёзно, или всё же шутит. – Что-то ГАИшников не видно… - Здесь калымом не пахнет, вот их и не видно. – Хохотнул водитель. - Так, Ваня, давай выбирайся влево, на встречку. Только осторожно. И не забудь включить «мигалку»! А я пока предупрежу джип сопровождения. – Начальник взялся за рацию. - Только без сирены, не нервируйте людей. – Гриша потёр пальцами виски. - А вот и ГАИшник, лёгок на помине. Везёт же ему – богатым будет! Из почти стоящего на месте потока машин выскочил разгневанный, задёрганный ДПСник с лейтенантскими погонами на плечах и амбициями полковника, намеревающийся осадить наглого водителя, грубо нарушающего правила дорожного движения выездом на встречную полосу. Заметив мигалку и «блатные» номера, ДПСник лишь обречённо поглядел на свою «волшебную» полосатую палку, которой на этот раз воспользоваться не удастся. «Мерседес» притормозил возле лейтенанта. Начальник охраны, сам бывший майор МВД, опустил тонированное стекло и поинтересовался: - Что случилось, лейтенант? Нам нужно срочно проехать. - Авария, серьёзная авария. Лобовое столкновение, есть жертвы. – Лейтенант коротко объяснил, пытаясь разглядеть сидевшего на заднем сидении «важного» пассажира. – Включите ближний свет фар и двигайтесь осторожнее, не создавайте проблем ни себе, ни мне. - Спасибо, лейтенант, за заботу, но мы всегда осторожны. – Начальник охраны кивнул и поднял стекло. «Мерседес» начал медленно выбираться из длинной пробки, растянувшейся почти на километр. Дорогу перегораживала «дальнобойная» фура. С чем она столкнулась – видно не было, обзор закрывали многочисленные машины ДПС и «скорой помощи». Выбравшись из затора, «мерседес», не выключая «мигалки», понёсся к Москве. Гриша тут же забыл о дорожном происшествии, переключившись на свои текущие проблемы. Глава 28. Вечером того же дня канал НТВ в программе «Чрезвычайное происшествие» показал сюжет о дорожной аварии, произошедшей на семидесятом километре Можайского шоссе. Бесстрастный оператор профессионально, без крупных планов, просто и бытово показывал зрителям человеческую трагедию: труп водителя, лежавший прямо на дороге, окровавленных пассажиров, искорёженные машины. Нелепей всего было то, что непосредственным виновником случившегося была… машина «скорой помощи», врезавшаяся в грузовой автопоезд, везущий груз из Москвы. Молодой, растерянный, дрожавший от пережитого врач, с повязкой на голове, сбивчиво объяснял случившееся: - Мы возвращались из Вязьмы, куда отвозили роженицу... То есть, отвезли и возвращались назад, в Москву. Я сидел впереди, рядом с водителем, дядей Корнеем… То есть, с Корнеем Петровичем. Так зовут нашего водителя… То есть, его так звали… Он всю дорогу жаловался на начальство… Не на начальство, а на покрышку, которую не хочет менять начальство. В общем, на то, что денег на ремонт не выделяют и покрышка стала совсем лысой. Будто сам на себя беду накликал! Я даже ничего понять не успел – вдруг хлопок такой «ба-бах», нас мотнуло влево… А там этот грузовик, прямо на нас летит. Больше я ничего не помню, меня через лобовое стекло выбросило. Но я живой! – Радостно воскликнул врач. - Мама, не волнуйся, я, жив! Травм, несовместимых с жизнью у меня нет. – Врач помахал рукой в камеру и улыбнулся. Потом погрустнел. – А вот Корней Петрович погиб. Понимаете, он был очень опытным водителем, с большим стажем. Мы все, и врачи, и медсёстры уважали его, называли дядей Корнеем. И вот – такая нелепая, страшная смерть. Он её словно предчувствовал! Из глаз врача потекли слёзы. Операторская камера переместилась на другой план, где работники службы спасения уже укладывали труп водителя на носилки. Следом за врачом свой лаконичный комментарий сделал работник ДПС: - В результате дорожно-транспортного происшествия произошло столкновение машины «скорой помощи» с грузовым автопоездом. Погиб водитель «скорой», травмы получили водитель грузовика, его напарник и врачи «скорой помощи». По предварительным данным, авария произошла в результате разрыва передней покрышки колеса «скорой помощи». Все подробности после проведения технической экспертизы. Всё, закончили съёмку, вопросы задавайте пресс-секретарю. В кадре появился корреспондент НТВ, скороговоркой сообщивший, что репортаж вёлся с места аварии, случившейся на семидесятом километре Можайского шоссе. Корреспондент, оперативно передавший материал в студию НТВ, никак не мог предположить, что буквально в десяти метрах от него, в машине «скорой помощи» находилась сенсационная информация, которая надолго приковала бы внимание пишущей братии и зрителей к этой, в общем-то рядовой аварии, повысив рейтинг программы до заоблачных высот. Информация уместилась на затёртом листе бумаги, который был изъят из кабины «скорой помощи». Если отталкиваться от текста, то банальное дорожно-транспортное происшествие сразу же превращалось в заказное убийство, или, что ещё страшнее, в тщательно спланированную диверсию. Следователь транспортной прокуратуры, ознакомившись с текстом, наморщил лоб. Заголовок письма напоминал статью из уголовного кодекса, но вот какую точно? Следователь не мог определить по памяти. Текст был таким. «О неосмотрительности, причинившей смерть или ущерб. Если какой человек невольно стал причиной смерти другого человека, то такому человеку нужно назначить место, куда он сможет убежать. Но если этот человек мог предотвратить преступление, мог спасти душу и тело другого человека, но не сделал этого – тогда он будет наказан. В данном случае имел место причинённый вред жизни человека. Приговор: возместить вред полностью. Отдать душу за душу, жизнь за смерть. г. Вязьма, июнь 1985 года». Следователь помнил, что законы «душу за душу» фигурировали в книге «Ветхого Завета», которую он читал, учась в юридическом институте. Но какое отношение они имели к сегодняшней трагедии? И почему внизу листа стояла дата «1985 год», когда на дворе уже давно был 2007? Неожиданным порывом следователя было желание скомкать листок и выбросить его в кювет, чтобы не приобщать листок к делу, не забивать галиматьёй голову. Но сделать это было уже нельзя. Листок был включён в опись предметов, найденных экспертами при осмотре места происшествия и приобщён к делу. Следователь вздохнул. «Что ж, придётся на досуге пораскинуть мозгами и посоветоваться с более опытными коллегами. Может, у кого были аналогичные случаи?» Продолжение следует... Источник Копирование и перепечатка произведения с сайта www.net-skuki.ru запрещены. Все авторские права на данное произведение принадлежат автору, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. |
|
|
| Комментарии: | |
