14 Май 2013 В постели с Палачом (главы 64-68) |
В постели с Палачом (главы 64-68) Мистический триллер. Автор: Ятокин Дмитрий Алексеевич. г.Саратов. 2008г. Глава 64. Всмотревшись в чудаковатого старца, Григорий кашлянул. Старик сразу же очнулся и потряс головой. - Ну-тес, молодой человек, давайте знакомиться. – Старичок тяжело поднялся и вышел из-за стола. – Меня зовут Исаак Абрамович Симкин, во всяком случае, для вас. – Он протянул Грише сухонькую ладошку. Не обращая внимания на протянутую руку, Гриша, как зачарованный смотрел на ноги адвоката. - А вы что же, так и ходите по Москве в домашних тапочках? - Что? А, вы вот о чём. – Застеснялся адвокат и быстро сел за стол, спрятав ноги, обутые в тапки без задника. – Возраст, знаете ли! Ноги побаливать стали, отекать. Да и непривычно мне по вашему асфальту топать. Я ведь привык всё больше босиком по земле прогуливаться. По горячему песочку Иудейской пустыни, по берегу Солёного моря, которое вы отчего-то именуете Мёртвым. - А вы где практикуете, уважаемый? В Иерусалиме или Хайфе? – Гриша никак не мог понять, что за адвокат перед ним. - Можно сказать, по всей Земле Обетованной. Правда, в последнее время меня по заграничным командировкам загоняли, невзирая даже на мой преклонный возраст. Оправдываются тем, что я не самый старый в нашем ведомстве. - Что вы говорите? – Притворно удивился Гриша. Его начал раздражать этот старикашка. – Выходит, вы начинающий адвокат? А те, ваши старшие коллеги, они какие дела ведут, загробные? - Эх, молодежь, молодежь! Вам бы всё над нами, стариками, посмеяться. Вот доживёте до моих седин… Хотя нет, до моих вам дожить уже не удастся. За последние три тысячи лет продолжительность жизни заметно сократилась. – Старик задумался. – Наверное, поэтому меньше почтения стало к старикам. Многие не рассчитывают увидеть себя постаревшими. А вот в наше время мы к отцам своим опустив взоры подходили, наготы их боялись разглядеть. Ныне всё смешалось, до срамоты! - Мой отец умер давно, но я над ним не насмехался. Я уважал его и любил. – Раздражённо прервал Гриша отступления адвоката. – И вообще, уважаемый Исаак Абрамович, так кажется вас величают? Вы сюда зачем пришли? Мифы древнего мира мне рассказывать? Вы, вообще-то, кто? Мне сказали, что меня ждёт адвокат, но я его не вижу. Спасибо за приятную беседу и до свидания. – Гриша двинулся к выходу. - Григорий Михайлович, а ваш сокамерник смог объяснить, что означают ваши сны? - Что? Что вы сказали? Откуда вы знаете? Кто вы такой? – Растерялся Гриша. Он вдруг почувствовал дрожь в ногах и опустился на стул. – Вам что, Геннадий об этом рассказал? Когда же он успел, не ночью же? – Гриша облизал пересохшие губы и несколько раз моргнул. - Успокойтесь, Григорий Михайлович, выпейте воды. – Старичок налил из графина воды и протянул стакан Грише. Тот с жадностью, большими глотками, выпил. – Нет, нам рассказал о ваших снах вовсе не Геннадий. У нас иные, более надёжные источники информации. И на будущее запомните, Григорий Михайлович, слова говорятся для того, чтобы их услышали! Вот вас и услышали! Ваши сны – это мысли людей, живших много тысячелетий назад. Поэтому вы так отчётливо видели всё то, что вам видеть, казалось бы и не дано. В этом мире ничто не проходит бесследно. Всё увиденное, услышанное, воспринятое – накапливается в головах людей, превращаясь в мысли. Мысли становятся памятью. А память – это та информация, которая хранится как в головах, так и в пространстве. То, что вы называете атмосферой, воздухом, космосом, мы называем памятью поколений, хранилищем мыслей и помыслов. Есть память человека, а есть память человечества. И тем, и другим можно пользоваться, нужно лишь иметь допуск. - Но кто вы? И кто вас прислал? – Гриша был в оцепенении. - Кто я? Если вас не устраивает то имя, которым я назвался, то могу представиться иначе, претермиссо титуле;. Бенедиктус Фратер Дии Минорес! Вам что-нибудь говорит это имя? Или мне проще представиться Игнотусом;? - Я понял, вы – Благословенный Брат Младших Богов? Что за странное адвокатское сообщество? - Браво, Григорий Михайлович! Я всё больше и больше начинаю вас уважать. В настоящее время знать латынь! Это в высшей степени похвально! - Мне приходилось изучать не только экономику, но и юриспруденцию. А в ней, как и в медицине, без латыни никуда! Но вы мне не ответили. - Кого я представляю и кто меня прислал? Назовём ту организацию, которую я имею честь представлять Высшей адвокатской коллегией или Советом старейших и мудрейших – Сангедрином. Этого достаточно? Действую я, разумеется, пер прокура , так что сомнений по поводу моей квалификации у вас быть не должно. Уверяю вас, я примус интер парес! - Вы так всё это произнесли, что я подумал, а не адвокат ли вы самого дьявола? – Улыбнулся Гриша. - Номина сунт одиоза! Не будем поминать ненавистных имён! – Адвокат оглянулся по сторонам. – Адвокатус дьяболи! Сновидения больного воображения! Смешные вы, люди! Все свои проступки пытаетесь оправдать одним: чёрт, видите ли, вас попутал! - А я оправдываться не собираюсь! Если назвать беседу адвоката с подзащитным исповедью, то я готов поклясться, что никого не убивал и никому не желал смерти, даже своему заклятому врагу. - Не трудитесь, Григорий Михайлович, мы знаем это. – Адвокат кивнул головой. – Именно поэтому я здесь. Вы нуждаетесь в нашей защите и помощи. Одному вам с проблемой зла не справиться. - С какой проблемой? – Не понял Гриша. – Вы что, намечаете меня на роль борца со злом? - Нет, ну что вы. – Рассмеялся адвокат. – Вы совсем не годитесь на такую роль. – Адвокат критически осмотрел Гришу. – Да и никто из живущих выполнить подобную миссию не сможет. Не стану скрывать от вас, - адвокат перешёл на шёпот, - поиски кандидатуры ведутся давно, но это очень сложная даже для наших высших сил задача. Слишком много интересов придётся затронуть, слишком много недовольных появится. Да, даже нам приходится быть э-э-э… Политкорректными, что ли! А всему виной недосмотр кое-кого из наших профильных ведомств. – Скривился адвокат. – Проморгали ситуацию, позволили силам зла вырваться наружу, дали возможность вкусить от древа познания добра и зла – и пошло, поехало, теперь не остановить! В конечном итоге с этим явлением мы разберёмся, но точных сроков битвы при Армагеддоне назвать не могу, извините. - Получается, что со злом и бороться некому? – Гриша был озадачен словами адвоката. - А зачем с ним бороться? – Шокировал своим ответом адвокат. – Я ведь сказал вам предельно честно – победить это явление в ближайшем и отдалённом будущем не получится. Так зачем попусту тратить силы? Вам, людям, нужно научиться жить с осознанием, что зло существует рядом с вами. Его не стоит бояться, его можно лишь презирать. И делать то, что вам предначертано – творить добро. Без оглядок, без стеснения, без надежды на похвалу. Не нужно раздумывать, не нужно колебаться, нужно поступать так же, как и злодеятели – решительно, смело, уверенно. Вот тогда тот договор, тот баланс, который был заключён в давние времена между Нами, – адвокат поднял палец к потолку, - и Ими - он ткнул пальцем в пол, – будет соблюдаться в полном объёме и злу не будет так вольготно, как сейчас. Зло станет бояться добра, испугается того, что может получить кулачищем по своей жалкой физиономии. – Адвокат потряс своим сухоньким кулачком. – Каждому в этом мире отведено своё место и не нужно наглеть! - Скажите, Исаак Абрамович, - Гриша хотел назвать адвоката Благословенным, но постеснялся, - а какое место в этой схеме отведено мне? Я не гожусь на роль борца, из тюрьмы мне тяжело сеять добро, тогда почему вы пришли ко мне? - Потому что нарушена справедливость, а козлом отпущения хотят сделать вас. Договор нарушили Они, а вину хотят свалить на вас. В этом мире всегда кто-то должен отвечать, даже за сделанное другими. Вот вы и оказались в точке пересечения интересов многих сил. Но тут наши недруги перемудрили, просмотрели, что вы находитесь под защитой Наших сил. Мы не позволим просто так сломать вас, а Те силы не согласны выделить за вас достойную компенсацию. Поэтому я и послан вам в помощь. А одолеть меня Им будет ох как непросто! – Весело рассмеялся адвокат, но тут же стал серьёзным. – Хотя должен со всей прямотой заявить, что ваше положение очень серьёзное. – Гриша похолодел, его лоб покрылся испариной. – Вы, сами того не замечая, стоите на краю пропасти. Достаточно одного лёгкого толчка, - адвокат показал рукой, какого, - и вы сорвётесь в бездну, из которой даже мне будет не под силу вытащить вас. И тот, кто собирается сбросить вас, уже рядом! Я чувствую его присутствие. – Адвокат втянул носом воздух и поморщился. – Вам нужно быть очень осторожным и слушаться меня во всём. Жаль только, что у нас очень мало времени. - Сейчас, наверное, придёт охранник? – Гриша вспомнил, что на беседу им отведено полчаса. - Я говорю совсем о другом времени. – Вздохнул адвокат. – Охранник придёт тогда, когда я решу, что моя миссия выполнена полностью. А теперь, Григорий Михайлович, слушайте меня внимательно и запоминайте. Я буду рядом, буду оберегать вас, консультировать, сопереживать вам, но не более. Полномочий вмешиваться в ход событий я не исхлопотал. Одно могу сказать определённо: кто-то из вашего ближнего окружения несёт на себе родовое проклятье. Произошёл временной и пространственный сбой, и те события, которые происходили много тысяч лет назад, начали совершаться вновь. Вы лишь оказались в точке пересечения временных эпох, наложившихся друг на друга в результате излома пласта Памяти. Для человечества в целом такой излом не может нанести сколь-нибудь существенного вреда, угрозы для рода людского не существует. Высший Совет мог бы закрыть глаза на случившееся, но жертвой назначили вас. А у вас иная миссия, на вас стоит печать избранного жить столько, сколько решит… Всё, я больше ничего не могу добавить к своим словам. - Да, но вы упоминали про опасности, которые мне грозят? – Встревожился Гриша. – Что же мне делать? - Что делать? По ночам обязательно спать! Понимание того, что происходит, к вам придёт именно во сне. Если что-то не поймёте из ночных видений, обращайтесь к вашему сокамернику. Похоже, он неплохо разбирается в том, что вы, люди, называете мистическим пророчеством. А вы сами перестаньте делить мир на белое и чёрное. Не всегда тот, кто вам кажется врагом, является им на самом деле и отнюдь не все, кто рядятся в белые одежды – ваши друзья. Научитесь читать не лица людей, а их мысли. А ещё лучше - помыслы, которые они тщательно скрывают за различными выражениями своего лица. Вам нужно научиться взвешивать души тех, кто вокруг. Хотите сказать, это трудно? – Гриша кивнул, полностью соглашаясь. – Да, люди оказались гораздо хитрее, чем предполагалось при их создании. Но теперь рядом с вами буду я, ваш фиделис гениус лёци… - Мой верный добрый гений? – Улыбнулся Гриша. - Именно так, сынок. Уж извините старика за фамильярность! По справедливости мне надлежит называть вас пра-пра… Фу ты, опять этот искуситель сбил меня. Каким-то там внуком! Но уж позвольте мне сбросить этак несколько сот лет и назвать вас сыном. Вот теперь наша беседа закончена и мне пора возвращаться к моей супруге, ненаглядной Адочке. Она, поди, уже заждалась меня, волнуется. Скоро я и вам организую встречу с вашей супругой, Григорий Михайлович. Она ведь, если не ошибаюсь, именует себя Анной? - Да, мою жену зовут Анной Ивановной. - Анна Ивановна? Вот как! – Адвокат усмехнулся и пристально посмотрел на Гришу. – Ладно, не сейчас, всему своё время: молчать и говорить. Очень скоро вы сами всё узнаете. Что ж, Григорий Михайлович, я всё сказал – вы всё услышали, наша встреча окончена. Тем более, что охранник уже подходит к двери. Гриша всмотрелся в лицо адвоката, потом уставился на дверь. Через пять секунд она распахнулась и в комнату вошёл охранник. Войдя в комнату для свиданий, охранник безразличным голосом произнёс: - Время беседы вышло. Любарский, выйти в коридор, встать лицом к стене. - Надеюсь, мы вас не задержали? – Любезно осведомился у охранника адвокат, вставая из-за стола. - Нет, Исаак Абрамович, вы как всегда точны. Ровно полчаса и ни минутой больше. – Улыбнулся конвоир. - Вот и ладушки. Ой, простите, ещё одну секунду. - Адвокат полез под стол, где на полу лежала авоська. – Жена просила передать гостинцы, она всегда тревожится за моих подзащитных. Вот, возьмите. Она сама испекла для вас пресный хлеб. – Адвокат протянул Грише круглый хлеб, похожий на лаваш. - А вам, любезный, за вашу доброту, - адвокат поклонился охраннику, - моя супруга передаёт бутылочку. Это ценнейшее месопотамское вино. Если верить этикетке, его изготовили из винограда, выращенного самим легендарным Ноем. Мне удалось достать несколько бутылочек по случаю. До свидания, любезный Григорий Михайлович. – Адвокат махнул на прощанье ладошкой. Гриша, забрав хлеб, вышел за порог комнаты свиданий. Охранник уже закрывал дверь, когда Любарский оглянулся. Хлеб выскользнул из мигом вспотевших рук Гриши: в комнате свиданий никого не было! - Адвокат? Куда он делся? Охранник, захлопнув дверь, лишь выругался: - Молчать, раззява! Руки за спину! Передачу не ронять! Вперёд! Потянулись всё те же коридоры, пустынные и гулкие, как могильные склепы. На этот раз они быстро дошли до камеры. Глава 65. В нос Грише сразу же шибанул уже знакомый, рвотный запах чечевичной похлёбки и ржаного хлеба. Геня вытянулся в струнку возле стола, держа ложку в руке. Охранник, хмуро взглянув на Геню, ничего не сказал, лишь сплюнул в угол и вышел. Когда стих лязг ключей, Геня вспылил: - Расхаркался тут, как верблюд. Убирай потом за ним! Нет, надо, надо писать в Страсбург! Совсем эти тюремщики обнаглели, никакого к нам уважения не проявляют! Слушай, а ты куда пропал? Как увели тебя утром, так и до самого обеда! Я уж, грешным делом, подумал, может тебя того, в расход пустили? А тут гляжу - две порции баланды приносят. У меня от сердца отлегло – значит, живой! Харчи зря никто переводить не станет. Садись, обедать будем. - А что, уже время обеда? – Гриша обомлел. - Да что с тобой? Тебя электрошоком не пытали? – Всполошился Геня, видя подавленный вид сокамерника. – А то у меня телефончик лорда Джадда есть, из ПАСЕ, он быстро всю Европу на уши поднимет, спасать нас примчится! - А сколько сейчас времени? – Гриша сел на табурет. - Час дня. Ты что, забыл? У нас обед в час! - Как же так? Час дня? Ведь охранник сказал, что мы уложились в полчаса? Сколько же меня не было в камере? Может, обед раньше принесли? - Да ты чего, Гришаня? У нас ведь режим, как в детском садике. Приём пищи строго по расписанию. Тут тебе не железная дорога, в тюрьме отклонений от графика не бывает. У тебя что, провалы в памяти начались? Как утром увели тебя, так больше и не было. Я и на прогулку сходить успел, и претензии администрации в письменном и устном виде выразил, а тебя всё нет. Почитай, часа три ты отсутствовал. Вы там что, с этим адвокатом, чаи гоняли? Так я тады твою пайку уговорю? - Ешь, я не хочу. И возьми хлеб, это подарок адвоката. Правда, он пресный и чёрствый. – Гриша потёр ладонями виски. – Я что-то соображаю сегодня плохо, пожалуй, мне лучше прилечь. - Давай, Гришаня, ложись. Нам здоровье при нашем сидячем образе беречь ой как надо. Ты приляг на мою койку, а то чего доброго навернёшься сверху, кости переломаешь. – Засуетился Геня. – Ну, о чём базарили с адвокатом? Поди, денег у тебя просил? Много? - Да нет, ничего он не просил. – Гриша прилёг. - Пообещал, что скоро организует свидание с женой. - Значится он с неё деньжат срубить хочет. Точно! Понял, что тебя банкротство посетило, так он на жену переключился. Только, поди, жена твоя сейчас не шибко щедрая, не много ему обломит за встречу с тобой? - Да в больнице она, в тяжёлом состоянии. - А ты всё равно предупреди её, чтобы она адвокату денег не давала, от него толку всё равно не будет. Давай, Гришаня, кемарь, а я пока силёнок наберусь, две порции оприходую. Гриша ещё некоторое время слышал сетования Гени на несправедливость, и даже не заметил, как задремал, под бодрый стук ложки о миску и смачное похрустывание сухариков. Глава 66. Якову понравился город Сихем. Горожане были добры к гостям, полей вокруг города хватало на всех, можно было пасти овец без опаски, что стадо забредёт на чужую территорию. Царь Сихема - Емор, принял Якова в своём дворце, как дорогого гостя. Оказалось, что царь был премного наслышан об отце Якова – Исааке, мечтал с ним познакомиться и вот теперь с почтением принимает у себя его сына. Царь, узнав, что у Якова имеется дочь, намекнул, что не прочь бы и породниться с его семейством, женив своего сына Зераха на Дине. Яков на столь неожиданное предложение отвечал уклончиво. Он, конечно же, не прочь был заиметь влиятельного вельможу себе в родственники, но прекрасно помнил, что от царской ласки до царской ненависти – один шаг. И такой шаг был сделан. Многие беды случаются обычными солнечными днями, когда от жизни ждёшь только хорошего. В тот день домочадцы занимались своими обычными делами. Сыновья Якова были в поле, пасли овец. Лия, жена, занималась домашним хозяйством. Иосиф, младший сын, играл в доме. Дина решила прогуляться по городу, а потом навестить братьев в поле. Домой девочка прибежала зарёванная, простоволосая, в разорванном платье, и сразу же уткнулась матери в колени. - Что случилось, дитя моё? – Мать ничего не поняла. – Отчего глаза твои печальны? - Мама, мама, меня обесчестили. – Заголосила дочь. - Что? Что ты сказала? – В комнату вбежал Яков. – Над тобой надругались? Скажи, кто это сделал? Кто посмел открыть твои одежды? - Отец, это Зерах, сын царя. – Прошептала Дина. - О, Господи! – Одновременно вскричали Яков и Лия, переглянувшись между собой. – Что же нам теперь делать? – Лия заломила руки. - Как что делать? – Яков рассвирепел. – Я пойду, найду этого наглеца и убью его! - Ты что, перегрелся на солнышке? Как ты убьёшь сына царя? – Лия напустилась на мужа. – Да он и на порог тебя не пустит! А поднимешь крик – схватит и упрячет тебя в темницу. А заодно и нас с сыновьями. Нет, тут нужно подумать. Доченька, расскажи мне всё, как было. Где охальник встретил тебя? - За городом, мама. – Дина шмыгала носом. – Я шла к братьям, когда этот… молодой человек повстречался со мной. Сначала он говорил мне разные слова: красивые, ласковые, восхищался моей красотой и свежестью. Потом сказал, что любит меня и хотел бы взять меня себе в жёны. - Он так сказал? – Яков удивился и вновь переглянулся с женой. – Ты ничего не путаешь? Он сказал, что хочет взять тебя в жёны? - Да, отец, он так сказал. А потом поцеловал меня. Сначала в лоб, потом в щёчку, потом ещё раз, в другую, потом в… - А потом ты закричала? Стала звать на помощь горожан? – Крикнул отец со слабой надеждой. - Нет, отец, я не стала кричать. А что, нужно было? – Невинно взглянула на отца Дина. Тот выругался и сплюнул под ноги. – Мне не было страшно, а, напротив, было даже приятно. У него такие сладкие губы, как мёд. - О, Господи, что она говорит? – Яков застонал. – Смотри жена, кого ты вырастила – нашей дочери нравится быть блудницей! - Не говори так о нашей девочке, видишь, как она переживает, побелела вся. – Лия незаметно ткнула дочку в бок. – Рассказывай дальше. - А дальше я уже ничего не помню, всё произошло как во сне. У меня подкосились ноги, я упала на землю, он упал на меня. Я почувствовала боль внизу живота и очень испугалась, когда увидела кровь на своих ногах. - Ну хоть тогда ты закричала? – Яков сам кричал от гнева, теперь уже на свою дочь. - Да нет же, отец. Зерах сказал мне, что теперь я должна стать его женой. Сегодня он пришлёт своих вельмож, договариваться с тобой о размере выкупа за меня. Зерах сказал, что если тебе покажется малым вено в пятьдесят сиклей, которые познавший меня должен уплатить за честь мою, то он готов заплатить столько сиклей, сколько ты, отец, назначишь. - О, горе на мою седую голову! Теперь у нас нет иного выхода, как отдать нашу опороченную дочь за её обольстителя. – Яков обхватил руками голову. – Ибо в законах земли нашей сказано: «Если кто-нибудь встретится с девицею необручённою, и ляжет с нею, и станет сие известно людям, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женою на всю жизнь». А если мы нарушим завет Господа, нарушим устав нашей земли и убьём насильника, то будет на наш род ниспослано самое жестокое проклятье, от коего невозможно будет избавиться. Убийца, нарушивший завет, и потомство его навсегда останутся убийцами, не знающими покоя ни при жизни, ни после смерти. Делать нечего, придётся тебе, дочка, стать женой Зераха! - Отец мой, я согласна! – Дина покраснела и закрыла лицо руками. - Ну что ж, тогда дождёмся купцов от царя Емора, столкуемся с ними о выкупе и назначим день свадьбы. – Яков тяжело вздохнул и вышел из дома. Вскоре вернулись с пастбищ сыновья Якова. Услышав от матери, что их сестру опорочил сын царя, братья вскипели ненавистью и пошли к отцу. - Отец, что же это? – Больше всех возмущался второй сын, Симеон. – Разве таковы законы гостеприимства, что хозяину города позволено порочить честное имя гостей? Мы мирные люди и не хотим воевать, но за честь сестры нужно отомстить. «Око за око, кровь за кровь» - так сказано в наших заветах. Мы пойдём и убьём этого Зераха, недостойного называться именем мужским. - А ну молчать! – Закричал Яков. – Кто вы такие, чтобы толковать мне заветы земли Ханаанской? – Симеон сжал кулаки, но промолчал. Слушайте меня внимательно, дети мои. – Яков постарался успокоиться. – Всё не так просто! Этот Зерах слишком хитёр, он знает о наших заветах и обставил дело так, чтобы к нему нельзя было подкопаться. Да, он обесчестил нашу девочку, но она при этом не кричала, не звала на помощь, хотя и должна была сделать это. Этот Зерах – сущий дьявол. Он и удовольствие получил и жизнь себе сохранил, его не на чем подцепить. – Яков вздохнул. - Отец мой, но где же справедливость? – Симеон не сдержался и закричал. - Этот подлый Зерах за пятьдесят сиклей купит честь нашей семьи? Какой же мы тогда избранный Господом Народ? Как после таких оскорблений ты можешь носить своё второе имя – Израиль, боровшийся с Богом? - Сынок, ради великого будущего нашего народа нам приходится чем-то жертвовать. И сегодняшняя жертва не такая уж великая. – Яков вознёс руки к небу. – Господь всё видит и благословляет нас, он не отворачивается от нас, значит – наше решение правильное. - Нет, отец, нельзя быть покорными, нужно воевать, драться, мстить! – Симеон говорил со слезами на глазах. - Всё, дети мои, расходитесь. – Яков махнул рукой. – Мои слова – истина, ибо меня Господь сделал избранным. Дождёмся вельмож царя и выслушаем их. Сыновья переглянулись и вышли из комнаты. Последним вышел Симеон. Он прятал глаза и сжимал кулаки. Во дворе Симеон поманил в сторонку своего младшего брата, Левия. - Вот что, Левий, наш отец уже стар и по-своему толкует заветы земли Ханаанской. – Симеон говорил шёпотом. – Ради того, чтобы считаться избранным Богом, он готов закрыть глаза на всё, даже на обесчещивание нашей сестры. Отец всё время показывает нам, что не мы его наследники, а Иосиф, сын Рахили. Но больше терпеть выходки чудаковатого отца я не намерен! Сегодня мы докажем всем, что мы – мужчины и издеваться над потомками благочестивого Авраама никому не позволено, даже отпрыскам царя. Ответь мне, брат, ты со мной? - Конечно с тобой. – Горячо отвечал Левий. – Но как мы сможем исполнить задуманное? - Я скажу тебе, но сначала поклянись мне, - Симеон положил руку на плечо брата, - что не предашь меня, не раскроешь наш уговор отцу? - Клянусь! – Левий также положил руку на плечо Симеона. - Тогда слушай. – Симеон зашептал на ухо брата. Вечером в дом Якова явились гости. Но не вельможи, а сам царь Сихема - Емор, в роскошном паланкине, отделанным парчой и золотом, с небольшой охраной из четырёх воинов. - Благословен будь дом твой, достопочтенный Яков. – Неожиданно для Якова Царь обнял его. - Хвала тебе, владыка, пусть здоровым будешь ты и твоя семья. Большая честь для меня принимать тебя в своём доме. Жена, готовь праздничный ужин. – Крикнул Яков. - Не стоит беспокоиться, я к тебе по делу. – Царь, расправив бархатные одежды, сел на ковёр. – Но первыми моими словами будут извинения, которые я хочу принести тебе, уважаемый Яков, за недостойный проступок, совершённый моим сыном. Как отец, я прекрасно понимаю, какие чувства ты испытал, узнав, что твоя дочь обесчещена. – Яков тяжко вздохнул. – Понимаю, что первым твоим порывом было взять в руки меч и убить обидчика, причинившего боль твоей семье. – Яков нахмурился и кивнул. – Я благодарен тебе, что ты смог взять свои чувства в узду и предотвратил войну между нашими домами. Мой сын мною уже наказан. Но он постоянно твердит, что любит твою дочь и хочет жениться на ней. Если сын мне не врёт, то и твоя дочь не против такого мужа? - Это так, скрывать не стану. – Яков кивнул головой. – Но почему твой сын поступил так с моей дочерью? Почему он не пришёл ко мне, не посоветовался, а как зверь набросился на неё? - Всему виной его молодость и женское воспитание. Я мало уделял сыну внимание, пока тот подрастал. Его воспитывали мои жёны и наложницы. Но сегодня, уверяю тебя, он изменился – после беседы со мной. – Царь потряс своими кулаками. – Он понял, какую ошибку допустил, обидев тебя, почтенного Якова, сына благочестивого Исаака, внука избранного Богом Авраама. Мой сын просит тебя о прощении и надеется, что ты, милостивый человек, не будешь держать зло на него и не попытаешься отомстить ему или кому-то из родственников наших. – Царь пристально смотрел в глаза Якова. Тот не отводя глаз ответил: - Господь милостив и нас призывает к милости. Я прощаю сына твоего и обещаю, что не стану преследовать ни его, ни родственников семьи его. - Вот и отлично! – Царь хлопнул в ладоши. – Выходит, ты согласен отдать дочь свою за сына моего? О выкупе договоримся – называй свою цену, я готов платить столько, сколько ты скажешь. - Заплати мне, как положено по завету земли нашей - пятьдесят сиклей серебра. - Как скажешь, так и будет. – Царь милостиво кивнул. – Решено? – Емор протянул руку. - Решено! – Яков пожал руки царя и крикнул. – Жена, позови сыновей моих, я сообщу им радостное известие! Их сестра скоро станет женой сына Царя! Ночь выдалась неспокойной. Разразилась необычная для этих мест гроза. На затянутом траурной тканью небосклоне началось сражение света с тьмой – противники метали друг в друга молнии, как зажжённые дротики, которые, достигнув цели, валили с ног невидимых великанов, с грохотом падающих на землю и сотрясающих её. Чтобы остудить пыл враждующих племён разверзлись источники бездны и отворились окна небесные – на землю обрушился ливень. Яков, дожидающийся сыновей, которые никак не возвращались из царского дворца, с тоской глядел на ручьи, текущие мимо дома. Сердцем он понимал, что это предупреждение ему, что как дождевая вода покидает город и стекает в низину, точно так же очень скоро и ему придётся той же дорогой уходить прочь с насиженного места. Услышав шум в доме, Яков крикнул: - Кто там? - Это я, отец, Иосиф. – К отцу подошёл младший сын, рождённый от любимой Рахили. - Ты что, сынок, не пошёл с братьями? - Нет, отец, мне не хочется смотреть на царскую роскошь, которая уже запачкана кровью. - Что ты такое говоришь, Иосиф, что за выдумки? - Это не выдумки, отец, это мои видения. Мои братья замыслили худое и уже свершили его. - Перестань молоть чепуху. – Яков рассердился на сына. – Ты испугался грозы, вот и придумываешь невесть что, клевещешь на братьев. Иди, ложись спать и ничего не бойся. - Сегодня никому не удастся уснуть. – Иосиф отошёл от отца. - И так тошно на душе, так ещё эти дурацкие предсказания! – Яков сощурился подслеповатыми глазами, ему показалось, что возле дома мелькнуло несколько теней. – Кто здесь? – Яков вышел на улицу. - Тише отец, это мы, твои сыновья. – Радостным голосом отвечал за всех Симеон. - А что это за мешки вы несёте? Дары царя? - Нет, отец, это не дары, это добыча, которую мы взяли по праву отмщения. – Симеон нервно захохотал и высыпал из мешка на землю драгоценные украшения. – Вот, это плата за поруганную честь нашей сестры, а это, - Симеон вынул из-за пояса нож, - кровь того, кто надругался над нашей сестрой! - Господи, что вы натворили? Ты убил сына царя? - Я убил их обоих: и сына, и отца, чтобы навсегда искоренить род насильников. Просто взял и отрезал их блудные органы, а потом заколол этих нелюдей, как жертвенных агнцев! - Что ты наделал? Как ты посмел поднять руку на тех, кто согласился принять наши заветы? – Яков обхватил голову руками и заплакал. – Разрубив их сердца, ты расторг завет нашего рода с Господом! Теперь ты и твои братья будут прокляты во веки веков и никогда не получат прощения! Вы станете изгоями! Ваши потомки будут убийцами и грабителями, вас вечно будут преследовать и угнетать… - Да что ты говоришь, отец? – Симеон не испугался угроз. – Мы выполнили завет Господа, убили насильника, который обесчестил нашу сестру и убили того, кто родил мерзавца. Мы забрали из царского дома много ценностей, как воинскую добычу. Теперь мы богаты, отец! У нас много денег и ты сможешь стать царём этого города. - Сын, твой рассудок помутился от гнева, твоя голова не ведает, что говорит язык, а сердце не ведает, что творят руки! – Яков воздел свои руки к небу. – Лишь только рассвет разгонит тьму и горожане узнают, что вы наделали, весь город ворвётся в наш дом и растерзает нас на куски. Нам остаётся только одно – бежать отсюда, и как можно скорее, пока плач по погибшим не огласил воздух. Скорее, собирайтесь. – Яков засуетился. – Лия, Иосиф, собирайте людей, берите необходимые вещи, мы покидаем этот город навсегда. Отныне бегство от людей – наше спасение. Что с нами будет дальше – известно одному Господу. Выступайте за город, я присоединюсь к вам позже. Я помолюсь нашему Богу, повинюсь перед ним и попрошу… Нет, сегодня я ничего не буду просить! Сегодня нам не будет дарована благодать! Что же делать? Куда бежать? Глава 67. - Эй, Гриня, ты чего? Подорваться решил? Меня захватишь с собой? Григорий Любарский открыл глаза и непонимающе огляделся: куда подевался караван верблюдов и люди, облачённые в халаты? За столом был всё тот же Геня, допивающий чай из кружки. - Фу ты чёрт! Опять мне снились эти ветхозаветные видения! - Да ты вроде и спал-то всего минут десять! Слушай, Григорий, может ты в прошлых жизнях был типа Моисеем, гуляющим с евреями по пустыне? А сейчас всё это вспоминаешь? Ну, как индусы с их бессмертными душами? - Может быть! Возможно, моя память извлекает из своих тайников уже произошедшие со мной ранее события и напоминает мне о том, что всё в этом мире повторяется, ничто бесследно не исчезает. Или у меня началось раздвоение личности. Но мне почему-то кажется, что некие силы сознательно уводят меня в прошлое, показывают мне те события, которые свершились много тысячелетий назад. Они словно хотят дать мне подсказку, разгадку того, что произошло со мной в реальной жизни. - Да, Гришаня, вдермовился ты основательно. – Геннадий сочувственно покачал головой. – Даже не знаю, друг, чем тебе и помочь. Это ж надо, в твоей голове рождаются исторические хроники, а ты, как летописец, всё видишь и записать это можешь! – Гриша улыбнулся. - Просто мистика, ей Богу! А с виду и не подумаешь: голова у тебя не больше моей, а сколько ж в ней мыслей наложено? А может все проблемы у тебя, Гриня, от того, что ты шибко умный? Работал, поди, без отдыха, всё денежки считал, считал, вот и досчитался? Да, даже не знаю, что тебе и посоветовать… На меня особой надёжи нет, я без поллитра совсем туго соображаю, а здесь не наливают. О, вспомнил, кто тебе помочь сможет. – Геня хлопнул себя по голове, да так, что в ней аж зазвенело. – Американское кино! В этих фильмах у богатых тоже сплошняком проблемы, а лечиться они бегут всегда к мужику такому странному. То ли доктор, то ли профессор, хрен его сразу разберёшь, он без халата. Мужик тот не пилюли выписывает, не молоточкам по коленкам шибает, а заботливо так богачей на диванчик укладывает, словно деток малых, подушечку под головки подтыкивает, а сам в кресло кожаное плюхается и ножку на ножку закидывает, только сначала брючки свои поддёргивает. И часики у него на столе песочные. Он их запускает, а сам подбородочек свой кулачком подпирает и ничего не говорит, только слушает. А те, богатые, которые больными прикидываются, они ему начинают лапшу вешать про свою тяжёлую жизнь, что их никто не понимает! А доктор и не возражает им, он, знай, кивает, да на часики посматривает: сколько там песочку накапало? Хватит, или ещё подсыпать? Как только песочек в колбочке заканчивается, так эти, больные, сразу с диванчика прыг - счастливые такие, весёлые и за кошельком лезут. Отслюнявят ему несколько бумаженций по сто долларов и ручкой так небрежно кивают, мол, сдачи не надо, не в гастрономе. И расходятся, понимаешь, довольные друг другом! Представляешь, Гриня, до чего докатилась эта грёбаная Америка? Там деньги немалые берут лишь за то, чтобы человека послушать! Ну чем не эксплуатация трудящихся? - Такого специалиста, о котором ты, Геня, рассказал, называют психоаналитиком. Это очень высококлассные специалисты. Они не просто так слушают своих пациентов, они стараются понять, где у тех скрыта проблема? Что им мешает жить, что их тревожит и как избавить пациента от этого дискомфорта. Такие специалисты очень популярны в Америке, я там жил несколько лет и знаю об этом не понаслышке. У нас, в России пока ещё не принято обращаться с психологическими проблемами к психоаналитикам, мы психами боимся прослыть. Поэтому их, аналитиков, у нас в стране мало. - Ха, вот и правильно, что таких спецов у нас мало! Чай мы не дураки! Из нас просто так денежки не вытянешь! – Геня подбоченился. – У нас, чтобы другу помочь, специалист не нужен. Нужна пивная, закусочная, столовая и бутылка на троих. Жахнули по сто семьдесят на брата, огурчиком занюхали, вот тогда уже можно и поговорить за жизнь, излить душу. После таких сеансов все проблемы, как рукой снимает, а нет – так надо ещё взять поллиру, опять же жахнуть на троих. Вот у нас и нет клиентов для таких аналитиков, у нас народ сам себя лечит! - А вот мне бы сейчас очень пригодилась помощь психоаналитика! - Слушай, Гриня, а давай я стану твоим псих-аналитиком. – С трудом выговорил Геннадий. – Чего ты щеришься? Денег с тебя я не возьму, а так – давай попробуем? - Ну что ж, давай попробуем. – Нехотя согласился Гриша. – Времени у нас много, нужно как-то развлекать себя. С чего начнём, господин доктор? – Гриша поправил подушку и улёгся поудобнее. - А начнём мы с двух вопросов. – Геня стал серьёзным, он пристально всматривался в лицо Любарского. – Раз я твой доктор, а ты мой подследс.., то есть пациент, то между нами должны установиться доверительные отношения. Так? - Согласен. – Любарский кивнул. - Тогда мой первый вопрос такой: считаешь ли ты себя, господин Любарский, виновным в тех преступлениях, в которых тебя обвиняют? - Нет. – Неуверенно ответил Гриша. Потом твёрдо добавил. – Точно, нет. - Очень хорошо. Теперь слушай второй вопрос, посложнее первого. Для чего тебе нужна свобода? Варианты ответов: чтобы отомстить, чтобы восстановить справедливость или потому, что есть кто-то, ради кого ты должен жить? - Вот это вопрос! – Растерялся Гриша. – А из тебя и вправду получится неплохой психоаналитик, ты умеешь задавать важные вопросы. Что ж, попробую ответить честно. Месть. Это было первое чувство, которое пришло мне на ум, когда меня арестовали. О, какие жуткие сцены я проигрывал в своей голове! Я думал - подождите, вот скоро выйду на свободу и поквитаюсь со всеми, да так, что земля будет гореть под вашими ногами. Потом задумался: а кому, собственно, мстить? Наверное тем, кого я подозревал в сговоре против меня? Таких набралось множество: конкурент, мой бухгалтер, заместитель, домработница, охрана, врач, медсестра, следователь и даже жена. Всем им что-то от меня было нужно. Некоторые из них мне завидовали, некоторые ненавидели. Но потом я понял, что не гожусь на роль ни судьи, ни палача. По одной простой причине – я могу ошибиться и наказать не того, кто действительно заслуживает кары. Да и как наказать? Убить? Это уже слишком, даже для меня. Дальше у нас что – восстановление справедливости? Только лишь отчасти: несправедливо то, что меня держат в тюрьме и обвиняют в преступлениях, которых я не совершал. Но это кажется несправедливым только мне, все улики логически выстроены против меня, мне перестала верить даже жена. Выйти на свободу, чтобы вернуть всё на прежний лад, расставить всё по своим местам, как было раньше? Это невозможно, многих людей уже нет в живых, да и я совсем не тот, что был прежде. Хочу ли я прежней жизни? Скорее всего, нет. Мне не удастся забыть того, что произошло со мной в эти последние месяцы и жить так, как будто ничего не случилось. Да и вряд ли ко мне по-прежнему хорошо, по-доброму будут относиться старые друзья, приятели, коллеги, сослуживцы – очень уж сильно я вымазался в дерьме. Смыть его удастся, но запашок всё равно останется. И третье: есть ли кто-то в этом мире, ради кого мне стоит побороться за свою свободу и за свою жизнь? Есть ли хоть один человек, который обрадуется моему возвращению, моей реабилитации? Вот это самый трудный вопрос. Совсем недавно я, не раздумывая, назвал бы несколько человек: мама, жена, друзья, родственники, коллеги. Сегодня этот список сильно ужался, если не сказать большего – он пуст. Мама. У моей бедной, любимой мамы не выдержало сердце, когда она узнала, в чём обвиняют её сына. Инфаркт и смерть. - Мне очень жаль. – Геня сидел притихший, на его глазах блестели слёзы. – Гриша, я от чистого сердца соболезную тебе. У каждого человека есть что-то самое дорогое, святое, вот и у меня это святое – мама. Моя любимая ударница – колхозница. Да, Гриня, даже у убийцы есть святость в душе! Ведь вот какая петрушка получается, мама ведь знает, что я натворил, а всё равно не отворачивается от меня - жалеет, плачет, называет дурачком и блаженным. Про папашку своего ничего сказать не могу: ни хорошего, ни плохого, не знавал я его вовсе. Да и он, подлец, вряд ли знает, что у него такой сынок вырос, у него наверняка в каждом городе по сыну и дочке имеются. Он из породы летунов был – сунул, вынул и бежать. Может и в живых уже давно нет. Маманя одна меня растила, на ноги поднимала, пыталась человека из меня сделать, да ничего не получилось. Или как там говорится в песне: «ещё не все мечты потеряны, ещё слова не спеты?» Может и образумлюсь, если пожизненного не дадут. - Да у тебя уже начался процесс реабилитации. – Гриша улыбнулся. – Кто ещё остался в моём списке? Жена? Вот тут проблема, так проблема! Ведь любил я её, Геня, ох как любил! А она роман закрутила с моим злейшим врагом, наставила мне рога, сделала козлом отпущения. Как думаешь, стоит ради такой на волю выходить? - Ну, мой ответ тебе известен! Топорик в руку – и никаких вопросов: «Молилась ли ты на ночь?» – Геннадий рубанул рукой воздух. – Ты с этим хахалем не пробовал разобраться по-мужски? Или не смог этого злодея одолеть? - Не смог. Ему словно силы какие-то потусторонние помогают, просто мистика сплошная. Всё, чтобы я ни делал, он, гад, против меня оборачивает! Я уже стал думать, а не сам ли дьявол ему помогает? - Тьфу, тьфу, тьфу, я крещёный. – Трижды плюнул и трижды перекрестился Геня. – Боюсь я этой мистики, честно тебе скажу, Гриня! Тут, говорят, осиновый кол помогает! А ты точно уверен, что этому, супротивнику твоему, силы потусторонние помогают? - Пусть это и глупо звучит, но теперь верю. Иначе как всё это объяснить? Я сам, сознательно, по своей воле иду туда, где выкопана яма – и падаю в неё! Да и сны, которые мне снятся, подтверждают мою догадку – моими мыслями, моими действиями стали манипулировать. Я постепенно превращаюсь в зомби, сам того не желая. Вот ты, Геня, человек с большим житейским опытом, - Гена выпрямил спину и согласно кивнул, - можешь себе представить, что такой человек, каким был я, в одночасье плюнет на всё и станет убийцей? Да не простым, а изуверским, действующим по чётко составленной схеме? - Маньяк, что ли? Это вполне может быть, если у тебя крыша поехала. Но раз я и Зальцман признали тебя вменяемыми, то крыша у тебя не дырявая и протечка идёт где-то в другом месте. - Вот именно, в другом. Скажи, Геня, подумай и скажи, зачем мне, Грише Любарскому, сыну потомственного банкира, окончившему институт с красным дипломом, стажировавшемуся в Америке, успешному бизнесмену, которого ценит премьер-министр, имеющему дом, жену, бизнес, вдруг всё это бросить и идти убивать людей? - Что тут сказать, Гришаня, вопрос не из лёгких! Но я, как твой псих-аналитик отвечу и на него: ради скуки или из ревности. Скучать тебе было некогда, а вот с жинкой, как я понял, проблемы были, и серьёзные. Так? - Да, были. Но это не самые главные проблемы, не те, из-за которых следовало бы убивать. Главная проблема – у меня ведь недавно сын родился! Первенец мой долгожданный, наследник. - Ну и какая же это проблема, Гришаня? – Взбодрился приунывший Геннадий. – Это ведь радость великая, за это выпить стоит – у мужика сын родился! - Спасибо за поздравления, но именно с рождением сына у меня и начались все те проблемы, благодаря которым я оказался в столь непривычном для меня месте. - Погоди, Гриш, не части! Понять ничего не могу, мысль за хвост никак не ухвачу. Это что ж получается, всё, что ты мне рассказал – цветочки были, а ягодки вот прямо счас и начнутся? - Вот именно! Всё интересное только с этого момента и начинается. Только знаешь, Гена, устал я чего-то, да и в горле першит от разговоров наших. Давай на завтра сеанс отложим, куда нам теперь торопиться? - Что ж, воля пациента для доктора закон. – Авторитетно произнёс Геня, подняв палец к потолку. – Но нужно подвести итоги. И они такие: выходить тебе на волю есть полный смысл! Это я тебе говорю, как твой псих-аналитик. Два стимула замечены мною: светлая память о матери и появление у тебя наследника. Гриня, поверь мне, как специалисту, ради этого стоит биться лбом о стену до крови, но пробиться на свободу. И я тебе во всём подсоблю, коль смогу. Чует у меня нутро, что выйдешь ты, Григорий, на эту самую свободу! Не забудь только тогда корешка своего, Геннадия Горемыкина, который бесплатно оказал тебе наикрутейшую псих-аналитическую помощь! Передачку пришли с оказией: чаю крепкого, пряников шоколадных, любимых, да колбаски копчёной. Она мне аж во сне снится, запах её костровой всю ночь покоя не даёт! - Гена, да если мне удастся отсюда выбраться, я, друг ты мой горемычный, тебе не только передачки, я тебе трёх адвокатов найму! - А вот этого, Гриня, не нужно. – Геня покачал головой, он стал серьёзным. – На свободу мне рано, не осознал я ещё содеянного собой, сам себя не простил. - Ладно, напарник, на том и порешим! – Гриша поднялся с кровати. – Что у нас со временем? Скоро прогулка? Вот это кстати! Нам с тобой стоит хорошенько проветрить мозги! - А ты нормальный мужик оказался, Гриня, хоть и банкир с фамилией Любарский! Мне кажется, мы с тобой отлично ссидимся! Гриша улыбнулся. Несмотря на сгущавшиеся над его головой тучи, он был почему-то рад встрече с немного чудаковатым, простым и бесхитростным мужичком Геннадием Горемыкиным, с которым вряд ли бы его свела судьба в той, теперь казавшейся такой далёкой и нереальной жизни. А, может, именно судьба и организовала эту встречу? И им, таким разным людям, для чего-то нужно было встретиться здесь, в тюремной камере? Глава 68. На следующее утро Гришу разбудили ритмичные команды, доносившиеся из репродуктора. Ещё не вполне проснувшись, он никак не мог понять, откуда в тюремной камере громкоговоритель? Или он ещё спит и ему снится пионерлагерь, утренняя гимнастика? - И раз, и два! Следим за дыханием, наклоняемся ниже. Молодцы! Встали прямо. Начинаем наклоны: впе-рёд, на-зад, вле-во, впра-во. Наклоняемся ниже, колени не сгибаем. Хорошо! Встали. А теперь – приседания. Спинку держим прямо, пятки не отрываем от пола, руки вытянуты вперёд. Раз, два, раз, два. Следим за дыханием: на счёт раз – вдох, на счёт два – выдох. Молодцы! Переходим к водным процедурам. С трудом повернувшись набок - за ночь спина затекла от лежания на продавленном матрасе, Гриша наконец увидел, откуда раздавались команды – громкоговорителем работал Геня, который в одних трусах занимался утренней зарядкой. - Доброе утро, Гриня! Пора вставать. Не хочешь составить мне компанию? - Какое к чёрту доброе утро? – Пробурчал Гриша, свешивая с кровати ноги. – С каких это пор пробуждение в тюремной камере стало добрым? - Так, всё понятно! – Геня растёрся полотенцем. – Опять хандрим, Григорий Михайлович? Насмотрелись за ночь ветхозаветных триллеров и теперь головка бо-бо? Вот и нужно сделать несколько упражнений на растяжение мышц, разогнать кровь по жилам. - Слушай, Гень, не напоминай ты мне о крови, я с детства её боялся. Следователь, зараза, любит меня подколоть – мол, кровопивец я, вампир, теперь вот и ты туда же. – Гриша спрыгнул на пол. – Фу, ну и духота у нас! Как ты можешь гимнастикой заниматься, когда здесь дышать нечем? - А что делать, Гриня? Может, нам дышать пореже? - Давай ещё график установим - кто когда из нас дышит и отдадим администрации на утверждение. Кстати, а что у нас сегодня по графику? - Как всегда: умывание, поверка, завтрак, прогулка, чтение прессы, обед… Ничего примечательного, сплошная рутина, как работа на шарикоподшипниковом заводе. – Геня присел на табуретку. Но в это утро рутину нарушил нежданный приход охранника. - Любарский, быстро умыться, одеться. Через полчаса на допрос к следователю. - Что за срочность? – Удивился Гриша. – Мне что, без завтрака оставаться? Вчера адвокат припёрся, старичёнка хренов, сегодня этот маниакальный следователь! Здесь тюрьма или дом свиданий? Я-то думал, что хоть здесь меня доставать не будут! - Отставить разговоры, гражданин Любарский. – Охранник был не в настроении. – О каком адвокате вы ещё талдычите? Вы же сами от него отказались! Бесплатного адвоката выделят к судебному заседанию. И вообще, пора вам запомнить: тюрьма как армия! Здесь приказы не обсуждают, а выполняют беспрекословно. А жаловаться можете сами знаете куда. – Охранник кивнул на ведро с отходами. - Отставить разговорчики! Любарский, через полчаса будь готов, как пионер. – Охранник захлопнул за собой дверь. - Вот скотина! – Геня, дождавшись, когда шаги охранника стихнут, негромко крикнул и сам сжал кулаки. – Будь мы на воле, я бы ему показал, как меня подначивать. - Успокойся, Геннадий, не поддавайся на провокации. – Гриша успокоил сокамерника. – Ты лучше ответь мне – что здесь происходит? Мы что, все сошли с ума? У меня опять нет адвоката! – Гриша нервно засмеялся. – Кто же вчера беседовал со мной? - Да расслабься, Гриня! – Геннадий махнул рукой. – Они здесь все шизанутые, с отбитыми мозгами. Ты спроси у следака про адвоката, он точно знать должен. Гриша, тяжело вздохнув, пошёл умываться. Ему не очень-то хотелось спрашивать следователя о чём-либо. Гриша чувствовал, что следователь для себя всё решил – Любарский преступник и должен сидеть в тюрьме. Продолжение следует... Источник Копирование и перепечатка произведения с сайта www.net-skuki.ru запрещены. Все авторские права на данное произведение принадлежат автору, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. |
|
|
| Комментарии: | |
